Святые Спасения
Шрифт:
За углами ближайших зданий прятались военные в черной броне. Наверху, прямо над крышей «Иконы», зависли три уродливых городских противоповстанческих дрона. Куча стволов — неужто и вправду восемь? — смотрели на него.
Олли вскинул сжатые кулаки, беззвучно вопя от ненависти.
— Олли Хеслоп, вы арестованы, — громыхнул неприятный, словно бы механический голос. — Деактивируйте всю периферию и опуститесь на колени. Заведите руки за голову, сцепив пальцы в замок.
— Хрен вам! — взревел в ответ Олли. По щекам его текли слезы. Он поверить не мог, что это происходит на самом деле. Он вошел в «Икону», готовый узнать, где Николаи, чтобы начать спасать бабулю и Бика. А теперь он остался ни с чем,
— Повторяю. Деактивируйте всю периферию…
— Нет! — Он шагнул вперед, тыча пальцем в свой черный ошейник. — Просканируйте это, говнюки! Ну же! Давайте! Видите? Видите, что это? Я воспользуюсь этим, клянусь, воспользуюсь! Просто отвалите и оставьте меня в покое! — Слезы побежали быстрее, из содрогающейся груди рвались жалкие рыдания. — Оставьте меня в покое, — провыл он. — Вы победили. Понятно? Ура, черт возьми, ура. Чего вам еще нужно? На Загреус вы меня уже не сошлете. Все равно мы все превратимся в коконы, так какой, к чертям, смысл?
Он привалился к стене и медленно сполз по ней, уронив голову, чтобы ничего не видеть, и продолжая рыдать. А когда слез не останется, когда все мысли оцепенеют — он это сделает. Ошейник действительно был страховочным. Начиненный взрывчаткой, он обезглавит его мгновенно; взрыв разнесет череп, расплескает мозг. Оликсы не сумеют окуклить его.
Это единственная победа, которая у него осталась.
Двадцать минут спустя он все еще не двигался. Слезы иссякли сами собой. В голове прокручивались воспоминания о прежних временах. О проказах Бика. О бабуле, всегда напряженной и измотанной, пытающейся вырастить двух мальчишек, заставить их ходить в школу, не позволить им связаться с дурной компанией. «Нет. Не им. Мне. Именно я подвел ее. Нужно было мне остаться в университете. Зачем я позволил себя вышвырнуть? Нельзя было возвращаться в Легион.
Вот почему я оказался в итоге здесь. Вот почему мы все здесь. Я был дико глуп, помогая оликсам. Я сделал это с Лондоном. Со всем миром».
Плотную пелену черного горя всколыхнул звук приближающихся шагов. Он вздохнул и сосредоточился на иконке ошейника. Последнем, что он увидит в жизни. Вот, сейчас…
— Олли, дорогой.
Пол. Ный. На. Хрен. Атас!
Олли истерически захохотал. Он был на самом дне, в самом худшем состоянии, в каком только может пребывать человек, — но нет, оказывается, имелся–таки способ опустить его еще ниже. И кто же тот единственный, кто сумел это?..
— Что ты тут делаешь?
— Олли, пожалуйста, не надо.
Он поднял глаза. Лоло стояло в десяти метрах от него — в алом летнем платье в крупный белый горошек, отливающий под дьявольским небом болезненно–лиловым. Несмотря на это, выглядело оне потрясающе. На прекрасном лице читались печаль, и тревога, и любовь.
— Я беременно, Олли.
Тело Олли отключилось. Все до единого мускулы окаменели. Как и легкие. Как, кажется, и сердце.
«Должно быть, я привел в действие ошейник. И не один раз. И это ад — тот же мир, но после каждой смерти все хуже и хуже».
— Прости, — продолжало Лоло. — Я должно было сказать тебе. Я хотело сказать. Но не могло выбрать подходящее время. Пожалуйста, это Кохаи Ямада. Выслушай его. Все совсем не так плохо, как ты думаешь, Олли. Правда–правда.
Рядом с оне стоял мужчина с неподвижным от омолаживающей терапии лицом, в ветровке с логотипом «Связи». Олли захрипел, с мучительным трудом протолкнув в себя глоток воздуха.
— Привет, Олли, — сказал Кохаи. — Мы тоже хотим заполучить Николаи. И мы знаем, где она. Ну как, интересно?
МЕЖЗВЕЗДНОЕ
Год 5 ПП
За шесть часов до отлета «Моргана» Ирелла сидела на краю кровати, глядя прямо перед собой, на неактивную текстурную стену каюты. Оптика опять проигрывала перед ней все тот же файл. С тех пор как записала, она просматривала его по крайней мере раз в день и все равно каждый раз чувствовала легкий укол вины.
«У меня не было выбора. Надеюсь, они поймут».
— Нельзя продолжать совещаться и откладывать решение до появления какого–то мифического консенсуса, — говорила она в записи. — Это не настоящее лидерство, а в его отсутствии мы виноваты, виноваты тысячи лет. Иногда просто нужно сделать выбор — потому что если ты в состоянии сделать выбор, значит, ты имеешь на это право. Обстоятельства таковы, что иного выбора у нас нет, кроме как создать вас. Цивилизация, которой мы даем начало, сходна с моим поколением. Как и вас, нас родили не спрашивая. Из–за обстоятельств, в которых мы оказались, у нас не было выбора, как прожить нашу жизнь. Но, в отличие от нас, у вас свобода выбора будет. Это самый ценный подарок, который я могу вам сделать. Сам факт того, что вы родитесь одни, в этом уникальном месте, дает вам свободу. Вы можете выбирать, помогать ли борьбе, длящейся вот уже десять тысяч лет… или нет. Эта способность — единственное, чего у вас не отнять. Конечно, я надеюсь, что, сделав выбор, вы решите присоединиться ко мне. Но если нет, я желаю вам всего наилучшего на вашем пути к той цели, которую вы для себя наметили.
Запись кончилась. И, как всегда, с губ Иреллы сорвался тихий вздох. «Теперь слишком поздно беспокоиться». Она никогда до конца не понимала, почему сожаление сжигает ее каждый раз, когда она проигрывает запись. «Я все сделала правильно». Хотя судить будет история. «Если останется хоть кто–то, чтобы пересмотреть человеческую историю».
Может, совсем не вина была причиной ее тревоги, а осознание ответственности, которую она на себя взяла, ее самонадеянность. Масштаб сделанного ею был колоссален, и только один человек разделял это — что отнюдь не снимало с ее плеч бремени обязательств.
Дверь каюты открылась, и вошел Деллиан, сопровождаемый дистанционкой, нагруженной всем их имуществом — парой коробок, вместивших всё, что они накопили. Совсем немного для двух жизней. Давным–давно люди обзаводились целыми домами, полными материальных воспоминаний.
Но то, как он улыбнулся при виде нее, сделало вселенную чуточку лучше. Даже супероружие оликсов не могло убить его любовь, и это стоило больше любых сокровищ.
— Привет, — сказала она.
Он озадаченно глянул на пустые стены:
— А что, текстура не работает? Ради святых! Переоборудование «Моргана» заняло три месяца. Могли бы проверить получше!
Ирелла встала и обняла его.
— Успокойся. Я ждала тебя, вот и всё.
— О. Спасибо. Так что там у тебя?
Она велела своей инфопочке включить среду. Стены превратились в голые металлические переборки с вмурованными в них овальными иллюминаторами, выходящими на гигантскую космическую станцию, всю из шпилей и дисков, висящую высоко над ночной стороной планеты, каждый континент которой представлял собой отдельный город. Огни городов сияли так, будто все звезды спустились с небес, чтобы заселить землю, а над всем этим великолепием сотни планет вращались вокруг солнца, разделяя одну орбиту, и каждая блистала сапфировыми, белыми, нефритовыми оттенками землеподобного мира. Причудливые и удивительные космические корабли грациозно курсировали в пространстве станции, отбывая и прилетая непрерывными потоками.