Связь
Шрифт:
– Я хочу, чтобы ты ушел, – чуть приоткрыв глаза, Саша поймала свое искаженное отражение в хромированных деталях больничной койки и стойки капельницы. Ей захотелось прикоснуться к животу, но она не смогла поднять связанную руку. – Тебя ждут дома, а мне сейчас не хочется никого видеть, – сухая кожа на нижней губе треснула, высвободив маленькую каплю крови. Сашин голос был тихим и хриплым.
Майк медлил с ответом, пытаясь подобрать слова, которые могли бы убедить ее изменить решение, но в голову ничего не шло, и он лишь чуть сильнее сжал ее руку.
– Я никуда не тороплюсь, –
– Думаешь, ей приятно, что ты сейчас со мной? – «вот черт». Майкл решил, что Саша могла слышать их с Дианой перепалку в коридоре, тогда ее реакция на его присутствие становилась вполне понятной: если своей речью он довел до слез сестру, вероятно, что и для Саши его слова воспринимались болезненно, не говоря уже о том, что наговорила сама сестра.
– Это неважно. Она знает, как много ты для меня значишь, и все поймет.
– Думаешь? – Саша приоткрыла глаза, которые застилала пелена слез, и опустила взгляд туда, где ее онемевшую ладонь согревали руки Майкла. – Почему нет кольца?
– Я снял. Решил, что так будет лучше.
– Я хочу побыть одна, пожалуйста, уйди, – Сашин тон был холодным и безэмоциональным. – Развяжи мне руки или вызови медсестру.
Майк нехотя отпустил ее ладонь и освободил Сашу от пут, после чего она машинально потянулась к опавшему животу, и с новой силой из глаз хлынули слезные реки. Майк дождался медперсонал и вышел из палаты, в очередной раз не зная, верно ли поступает, подчиняясь ее словам.
– Мистер Гиллит, Вам сюда нельзя, – медсестра остановила его, когда Майк на следующий день вернулся в больницу. – Мисс Хост ограничила число посетителей.
– Конкретно меня?
– Нет, она попросила полностью исключить посещения ее палаты. Это право пациента, мы не можем его нарушать, – взгляд девушки был полон сочувствия, и она явно хотела помочь, но не знала, как. – Я могу передать ей что-нибудь. Хотите?
– Нет, спасибо… Вот, это Вам, – Майк вручил смущенной медсестре принесенный для Саши букет и направился к выходу.
– Саша, я принес еду, – Майк разговаривал с закрытой дверью ее съемной квартиры. – Может, ты и не хочешь меня видеть, но есть-то ты должна хотеть? – он прислушивался к движению внутри, пытаясь понять, слышала его Саша или нет. – Я не уйду, пока не буду знать, что ты в порядке, – Майк прислонился к стене, опустив на пол пакет с китайской едой. Стэн следил за ней с момента, как ее выписали из больницы, но за все эти несколько дней она ни разу не покидала квартиру.
– В порядке? Думаешь, я могу быть в порядке? Если я захочу, то закажу еду сама, – ненадолго Саша замолчала. – А теперь уходи. Я не хочу тебя видеть. Никого не хочу видеть! – Саша перешла на крик.
– Я оставлю еду: тут лапша с креветками, как ты любишь, – утратив надежду, что дверной замок все-таки щелкнет под его пристальным взглядом, Майк снова выполнил Сашину просьбу, хоть как и в предыдущие оба раза был уверен в том, что она приняла неверное решение.
Позже Майк еще неоднократно повторял попытки встретиться с подругой, но дверь она так ни разу и не открыла. Почти за месяц Саша ни разу не вышла из дома, а Майк каждый день заказывал ей на дом еду, надеясь, что если она и не решится на встречу, то позвонит хотя бы для того, чтобы попросить его прекратить навязываться к ней в компанию, однако вместо этого Саша одним днем съехала на другую квартиру, не взяв с собой ничего из мебели или даже личных вещей.
– Майкл, простите если отвлекаю, Вы просили меня не снимать слежку за Хост… – с момента трагедии прошло почти полгода, и Майк погрузился в самостоятельное расследование произошедшего с Сашей. Суд над Пирсом давно прошел, и по обвинительному приговору он отправился на электрический стул, однако для Майкла на этом все не закончилось.
– Да, Стэн, привет. Говори, я слушаю.
– Она под задержанием. Приговора еще нет, но мне сообщили, что она управляла автомобилем в наркотическом опьянении. Слушание будет назначено со дня на день.
– Какие благоприятные варианты развития событий?
– Только если ее отправят на реабилитацию, но поддержка наркозависимых не спонсируется государством, поэтому, вероятнее всего, по суду она отправится в тюрьму.
– Найди связи среди кураторов и судей: знакомых, тех, кто берет взятки или на которых можно надавить.
– Майкл, Вас самого могут привлечь… – голос детектива звучал неуверенно и тихо. Только за этот разговор они оба могли попасть под суд за антиобщественные намерения.
– Найди! Остальное – моя забота, – как только Майкл завершил разговор, то сразу же набрал номер, который успел выучить за последние несколько лет.
– Астрид, я снова за помощью.
– Привет, Майк, говори, – собеседница была рада слышать его, несмотря на поздний час.
– Все то же дело, в котором ты помогала мне с возвратом недвижимости…
– Проблемы по сделкам? Или к тебе приходили из Управления?
– Нет-нет, с этим все в порядке… Дело в Саше…
– Хост?
– Да, Саша Хост… даже не знаю, как попросить тебя, – Майк на секунду замолчал, формулируя мысль. – Она сейчас в изоляторе, из-за наркотиков. Если я не помогу ей, то она отправится в тюрьму.
– Майк, она взрослая девочка и, вероятно, понимала, что делает. Ты и так уже полгода занимаешься тем, что возвращаешь ей все ее наследство, до которого ей нет дела.
– Сейчас речь не о деньгах и домах.
– Я понимаю, о чем ты говоришь, но после того, как ты вытащишь ее из тюрьмы, ты не сможешь больше изменить ничего для остальных людей. Я не буду лоббировать твои интересы.
– Я понимаю.
– Ты не сможешь руководить компанией отца, не рискуя привлечь к себе внимание Управления. И дверь в политику тоже будет закрыта.
– И это я понимаю.
– Ты хочешь, чтобы ее оформили по документам Мэри Ганн?
– Да.
– Но тогда все наши планы пойдут к чертям, и все, что мы собрали против Управления, мы не сможем использовать из-за твоего решения, – девушка стала говорить тише. В тоне ее голоса чувствовались злость, разочарование и обида. – Думаешь, она скажет тебе спасибо, когда узнает, что виновные в смерти ее родителей могли сидеть на электрическом стуле и не дышать с ней больше одним воздухом?
– Мы можем так и не найти виновных.