Связанная
Шрифт:
— Тут нечего сказать, — он обвел взглядом своих друзей по очереди. — Ищите что-нибудь полезное. Мы должны вернуться в яму, собрать наших людей и уйти.
— Ты хочешь начать наше путешествие? — спросил Телок. — Ты даже не рассказал нам, что произошло.
Кетан посмотрел на Ансет, стиснув жвала от новой волны ярости. Его сестра по выводку наклонила голову, опустив глаза в землю.
— Кетан и Ансет здесь, — сказал Уркот, его слова были взвешенными и печальными, — но не Элла. Мы знаем, что произошло.
— И мы больше не будем об этом говорить, — прорычал Кетан. — Мы должны идти. Сейчас же.
Его
— Мне очень жаль. Праматерь, прости меня. Элла…
Кетан отошел от нее, но эти слова цеплялись за его сердце, тянули его все ниже, ниже, ниже, в темноту, из которой он только что вырвался.
ГЛАВА 6
Айви стояла на краю пролома в корпусе Сомниума, окруженная искореженным металлом и оборванными проводами. За пределами этого отверстия было темно, как и всегда, но огни корабля, малиновые изнутри, оранжевые из-за медленно мигающего аварийного освещения — снаружи, ловили множество падающих капель воды и танцевали на поверхности водоема.
Дождь барабанил по внешней части корабля. По краям кратера стекала вода из джунглей, оставляя мало места для других звуков.
Если бы такой дождь продолжался еще день или два, эта лужа достигла бы дыры в корабле. Даже если бы Айви и остальные еще не планировали уходить, у них было бы не так много времени до того, как корабль затопит.
Холодный ветерок пронесся мимо Айви. Мурашки пробежали по ее рукам под рукавами комбинезона, и она потерла их ладонями. Она переоделась в один из них, чтобы подготовиться к их путешествию; хотя он не очень помогал от холода, зато сохранял ее сухой.
По крайней мере, боль в области таза притупилась настолько, что она могла не обращать на нее внимания.
Кетан сказал ей оставаться внутри, в безопасности закрытой комнаты, но она не могла. Она не могла больше оставаться там, запертая в клетке, пока он разбирался неизвестно с чем. Пока он был в опасности.
Она пыталась занять себя, собирала припасы и мысленно проверяла их приготовления больше раз, чем могла сосчитать, но в конце концов смирилась с тем, что делать больше нечего, кроме как ждать. И ожидание оставляло ей слишком много времени для беспокойства — для размышлений о многих причинах, по которым все шло не так.
Подумать о том, что именно мог иметь в виду Кетан, когда сказал: Прости меня, моя Найлия.
Она закрыла глаза, чтобы сдержать вновь навернувшиеся слезы, и прикусила нижнюю губу.
С ним все будет в порядке. Он охотник, воин.
Его прощальные слова нашли отклик в ее душе.
Я вернусь к тебе, моя сердечная нить. Я всегда буду возвращаться.
— Пожалуйста, вернись, — прошептала она.
— Ты в порядке? — спросил Коул у нее за спиной.
Айви вздрогнула, открыла глаза и повернулась, чтобы посмотреть на него. Она даже не слышала, как он подошел.
На нем тоже был один из комбинезонов, рукава были закатаны, обнажая предплечья, а в правой руке он держал одно
— Я… не знаю, — ответила Айви.
Коул наклонился вперед и обвел взглядом темноту снаружи.
— Ты не должна быть здесь одна, Айви.
— Я знаю. Мне просто нужно было выбраться оттуда. Я просто…
— Нервничаешь?
— Да. И… как будто в ловушке. Беспомощна.
Коул взглянул на нее и нахмурился. Когда он снова отвернулся, то поднял руку и почесал щетину на подбородке.
— Потому что он где-то там.
Айви тяжело вздохнула.
— Коул, я действительно не хочу снова обсуждать это с тобой.
— Я не… — он опустил руку. — Я пришел сюда не за этим, Айви. Не могу винить тебя за то, что ты так думаешь, но это действительно не так. Я просто… понимаю, через что ты сейчас проходишь.
Ее брови нахмурились, когда она наклонила голову.
— Правда?
— Я имею в виду, я никогда не тосковал о человеке-пауке или о чем-то подобном, но я понимаю, — игривая ухмылка тронула его губы, но исчезла так же быстро, как и появилась. — Мой отец был пожарным. Его часто не было дома, а в сезон лесных пожаров… иногда я месяцами его не видел. Когда я был ребенком, каждый день я приходил домой из школы и садился в гостиной делать домашнее задание, но на самом деле я просто смотрел в окно. Надеясь увидеть, как его грузовик заезжает на подъездную дорожку. Иногда мне везло, и я мог увидеть его перед сном. Это были лучшие ночи. Иногда я просыпался утром после того, как он не приходил домой, и у меня внутри все сжималось от страха, понимаешь? А потом я видел его ботинки рядом с входной дверью и знал, что он вернулся невредимым. Но большую часть времени… я просто понятия не имел.
Коул провел пальцами по волосам, откидывая пряди назад, и посмотрел на падающий дождь.
— Дети в школе думали, что это здорово, что мой папа был пожарным. Думали, что это так круто, как будто я проводил все свое время с гребаными далматинцами или сидел в пожарной машине в огромном шлеме. Но я знал, что то, что он делал, было опасно, и я знал каждый раз, когда он уходил, что он может никогда больше не вернуться, потому что… потому что когда умерла моя мама…
Коул зажмурил глаза и стиснул челюсти, резко втянув воздух.
— Потому что, когда она умерла, я слышал, как он разговаривал с моим дядей. Говорил, что он был тем, кто каждую ночь выходил на улицу и встречался лицом к лицу со смертью. Он был тем, кто добровольно шел навстречу опасности, чтобы защитить людей. Что это должен был быть он, а не она.
Он открыл глаза и уставился в дыру в корпусе.
— И он ни разу этого мне не говорил. Ни разу не сказал, что мне не нужно беспокоиться о нем, или что беспокоиться нормально, или… — он покачал головой и невесело рассмеялся. — Черт возьми, прости меня, Айви. Я… не хотел вываливать на тебя свое дерьмо. Я просто знаю, что ты чувствуешь, вот и все, что я хочу сказать. Что не знать, когда кто-то, кто тебе дорог, вернется домой, отстой.