Связанные браком

Касс Вероника

— Милли, — прохрипела сестра, а я зажала рот руками, давясь собственным криком. Я не только убила свою дочь и королеву, о Матушка Мигрис, я почти убила свою сестру.

— Родная…

Из Микаэлы уходила жизнь, магии она своей уже лишилась… совсем. И во всем этом виновата была лишь я.

— Помнишь маленький замок, что нам построил отец?

— Да, Мики, да.

— Там, под детской кроваткой… — Микаэла тяжело вздохнула и прикрыла глаза секунд на двадцать, а затем заговорила вновь: — Спрятана коробка с книгами, забери их, — каждое произнесенное слово давалось

ей с трудом и отнимало у нее силы. Жизненные силы. — А в наволочке голубой подушки лежит большой красный камень, тебе нужно лишь крепко его сжать в ладони.

— О чем ты, Мики… Я тебя не понимаю.

— Уходи в другой мир. И никогда не возвращайся обратно, слышишь?

— Мики, что ты такое говоришь… ты …

О матушка Мигрис, да она, наверное, бредит!

— Не перебивай. Тебе нужно бежать! — Сестра тяжело вздохнула и облизала губы. — Муж… он…

А я зажмурилась, на слезы уже даже не было сил. Или отрицание случившегося не давало мне заплакать, но я никак не могла поверить в то, что, в очередной раз приревновав Эдвора, убила нашу с ним дочь.

Матушка Мигрис, за что?

— Эд мог просто отбыть туда по делам, — прохрипела я, ища оправдание.

— Никому не верь. И ему… Я своими глазами видела их вместе! Не верь. — Сестра подавилась кашлем и продолжила говорить, судорожно вздыхая: — Обещай! Обещай мне. Не прощу никогда.

— Мики, что… что ты видела?

Эдвор не мог. Он не мог так со мной поступить. Со мной, с нами…

Мигрис-Матушка, я убила нашу дочь! И если бы Эдвор, как и обещал, был рядом, этого не случилось бы. Кати была бы жива!

Сердце рвалось из груди, а сестра умирала на моих руках, потому что не справилась, пытаясь усмирить мой огонь, и единственное, чего я сейчас желала, — это умереть вместо нее. Отправиться вслед за своей девочкой… Потому что это я, только я была виновата во всем. Я и Эд…

— Слышишь, никогда! Обещай, — одними губами просипела сестра. — Никогда сюда не возвращайся.

— Обещаю, Мики, только не умирай, родная…

— Уходи… Они вернутся. Обязательно вернутся за тобой. — Глаза сестры закатились, а я, заскулив, обняла ее за щеки, пытаясь как-то привести ее в себя.

Тогда я и увидела голубой перстень рода Стефано. Эдвор надел его на меня в день, когда узнал о моей беременности. Он сказал, что в нем заложена целебная магия.

— Лишь бы… лишь бы помогло…

Я направила свой огонь в перстень, впервые у меня получилось это с первого раза, а затем магия воды, заключенная в украшении, мне словно поддалась и потекла в Микки. На мгновение мне даже показалось, что тоненькая струйка этой магии вытекала не из кольца, а из меня.

Но этого же не могло быть!

Щеки сестры порозовели, а грудная клетка пришла в движение и начала вздыматься. Тогда, облегченно выдохнув, я зажмурилась и постаралась усилить напор. Что бы я ни отдавала своей сестре, магию перстня или свою, ей это помогало, а значит, я должна была ее спасти.

Во что бы то ни стало.

Мики должна жить.

Это у меня впереди были лишь одни мучения, а потому я уже отчетливо

тянула из себя магию и с помощью перстня передавала ее Микаэле, наполняя ее и опустошая себя до последней капли. Я чувствовала, как мой резерв истончается, но лишь усиливала напор, а когда магия во мне кончилась, меня словно отшвырнуло от сестры.

Я подскочила, ничего не понимая. Я была жива и опять чувствовала в себе магию. Мой огонь горел как никогда спокойно и отзывался как никогда легко и просто, а в ногах у меня лежала выцветшая Мики, она стала маленьким, на вид лет восьми-десяти, ребенком. Розовыми были только ее щечки, а сама она была бледной копией себя. Длинные волосы стали белее самого чистого снега, так же как и ресницы, брови и кожа, а горстки пепла, оставшиеся от мятежников, что прежде лежали ровными кучками, сейчас рассыпались по земле, накрывая выжженную траву серым покрывалом и напоминая грязный снег.

Неживой грязный снег.

Я обернулась, но пепел, оставшийся от Катрионы, тоже разлетелся на многие метры сада. Теперь неживого сада. Здесь больше не осталось ничего живого, и даже я, несмотря на ровный огонь во мне, чувствовала себя мертвой, и только в бледной Микаэле на всей этой поляне действительно теплилась жизнь.

Решение пришло моментально. Я обязана ее спасти. Любой ценой. А для этого я обещала ей уйти из этого мира. А значит, мы уйдем.

С помощью огня я с легкостью подняла спящую сестру и торопливо отправилась в наш маленький детский замок на поиски тайника и большого красного камня.

И даже если способ, который предложила Мики и в который я не сразу поверила, не сработает — неважно! Я найду свой.

Глава 21

Настоящее. АКЭМ. 17 день 1 водного (март) месяца 641 года от начала великой войны

— Как же хитро поступила сестра… — тонкий и очень звонкий голосок вырвал меня из воспоминаний, но не из самого сна.

Я все еще была в знакомой пещере, но ни меховых накидок, ни Эдвора рядом не было. И очень жаль, потому что после увиденного мне больше всего на свете хотелось схватить Эдвора и заставить его перенести меня к его матушке. Ведь если Катриона выжила и я не сожгла ее, как думала весь первый свой год жизни на Земле, то и Кати выжила, в этом я, конечно же, уже не сомневалась, благодаря богам, но… теперь у меня была зацепка. Это Катриона куда-то дела Кати, сказав Эдвору, что та умерла.

Я глубоко вдохнула. В пещере не было Эдвора, но была невысокая пышногрудая блондинка в утонченном бело-голубом платье, словно взятом напрокат все у той же Снежной королевы из сказки…

— Так-так-так, очнулась, — улыбнулась Эквис-матушка. — Ну, значит, тогда поговорим. — Богиня начала садиться, а за ее спиной тут же показался высокий хрустальный трон, на который она в итоге и опустилась, — Иди ко мне поближе, девочка моя.

Эквис-мат протянула мне изящную руку, и я, подойдя, вложила в нее свою ладонь, богиня же крепче сжала мои пальцы, а затем погладила их.