Связанные кровью

Рейли Кора

Маттео бросил на Луку страдальческий взгляд.

— Поторопись ради меня.

— Я не буду думать ни о чем другом во время родов. — пробормотала я, вцепившись в руку Луки мертвой хваткой.

Лука нажал на кнопку, которая должна была доставить нас вниз, и двери закрылись перед улыбающимися лицами Джианны, Марселлы и смирившегося Маттео. Как только мы скрылись из виду, я резко выдохнула и наклонилась вперед, приподнявшись на бедрах, пытаясь дышать сквозь спазмы.

Лука погладил меня по спине. Когда мы добрались до подземного уровня, он мягко повел

меня к машине, потому что от боли я едва соображала.

— Ты отлично справляешься, любимая.

Я даже не могла выразить словами, как была благодарна мужчине находившегося рядом со мной. Без его поддержки это было бы вдвое труднее. Когда он был рядом, я просто знала, что все будет хорошо.

Лука

Видеть боль Арии было самым ужасным, что я мог представить, даже если бы знал, что в конце концов это будет стоить того, и боль будет забыта, как только Ария возьмет нашего сына на руки. И все же мне хотелось вынести боль вместо нее.

Через пятнадцать минут мы прибыли в больницу, и нас сразу же отвели в родильное отделение. Вскоре к нам присоединились два врача и начали проверять жизненные показатели ребенка. Один из них покачал головой и повернулся к нам.

— Нам необходимо сделать кесарево сечение. Частота сердечных сокращений и уровень кислорода снизились, а у вашей жены недостаточное раскрытие.

— Делайте все необходимое, чтобы гарантировать безопасность моей жены и нашего сына. — тихо сказал я, бросив на них предупреждающий взгляд, который они не могли неправильно истолковать.

Никто из них не выживет сегодня, если что-то случится с моей семьей.

Глаза Арии были широко раскрыты, когда она выдохнула через очередную схватку.

— Я хочу родить естественным путем.

— Знаю, любимая, но это к лучшему для тебя и ребенка.

Это не заняло много времени, пока все не было подготовлено к операции. Один из врачей повернулся ко мне, прежде чем начать.

— Обычно мы предупреждаем отцов, что им не следует заглядывать за барьер, если они не в состоянии переварить достаточное количество крови, но не думаю, что это необходимо для вас.

Мне совсем не понравился его тон, и я холодно улыбнулся ему.

— Я могу справиться с кровью, не переживайте.

После этого я сосредоточил все свое внимание на Арии, гладя ее голову и шепча слова обожания ей на ухо. Я видел беспокойство и страх в ее глазах, вероятно, не за себя, а за нашего еще не родившегося ребенка.

— Все будет хорошо.

Я не знал, сколько времени прошло, пока доктор наконец не поднял нашего сына, такого морщинистого и посиневшего. На мгновение мне показалось, что он не дышит, но затем он издал громкий вопль, и доктор повернулся для осмотра. Он был намного больше, чем Марселла, и определенно являлся моим сыном.

Ария резко выдохнула, и я поцеловал ее в лоб, потом в ухо, прошептав.

— Я люблю тебя больше жизни, принцесса. Ты подарила мне величайший дар из всех — свою любовь и наших детей.

Слезы наполнили глаза Арии, и она положила свою руку поверх моей.

Доктор отнес нашего сына к нам и положил его на грудь Арии. Она погладила его по спинке, затем удивленно посмотрела на меня, и все остальное, казалось, потускнело, став неуместным.

— Он похож на тебя.

Похож.

Волосы у него были черные, как смоль, серые глаза, и весил он, судя по всему, килограмма четыре.

Я молча кивнул. Как и я, но невинный и крошечный. Я протянул руку и погладил его по щеке. Мой палец казался огромным на его фоне.

Ария выглядела измученной и бледной.

— Не хочешь подержать его?

— Да. — пробормотал я странно хриплым голосом.

Я осторожно поднял нашего мальчика с груди Арии и взял его на руки. Я забыл, какими маленькими и уязвимыми были дети, как сильно они зависели от нашей заботы. Я не был уверен, почему думал, что мои чувства к сыну будут отличаться от чувств к Марселле. За те несколько минут, что он находился на земле, я уже любил его с пылом, который приберегал только для Арии и моей дочери. Он все еще нуждался в моей защите, как и они, и я буду оберегать его столько, сколько смогу.

— Амо. — пробормотал я, кладя палец в его маленькую ладонь.

Ария наблюдала за нами со слезами на глазах, в то время как я продолжал проверять врачей, накладывавших ей швы, убеждаясь, что они сосредоточены на текущей задаче. Когда нас наконец заселили в нашу отдельную палату, я наклонился к Арии и поцеловал ее в лоб, а потом в губы.

— Ты невероятна, принцесса.

Она устало улыбнулась мне.

— Ты останешься на ночь?

— Конечно. Я не оставлю тебя.

Баюкая Амо на руках, я наблюдал за Арией, пока она засыпала. Я не сомкну глаз, пока мы не вернемся домой. Они будут в безопасности, все остальное не имеет значения.

***

Из-за кесарева сечения Арии не разрешили выписаться на следующий день, но Джианна и Маттео позаботились о Марселле, вероятно, наполнив ее лицо шоколадом и позволив смотреть телевизор, пока ее маленький мозг не был полностью измотан. Мы решили не принимать посетителей, дав Арии время восстановиться, и договорились увидеться в нашем пентхаусе.

Я нес Амо на одной руке и сумку Арии в другой, когда мы вошли в лифт.

— Ненавижу, что не в состоянии нести его из-за кесарева сечения. — сказала она, с тоской глядя на нашего сына.

— Это всего на пару недель. Твои сестры будут рядом помогая тебе, а Маттео позаботится о делах, чтобы я мог остаться дома.

Джианна, Лилиана Ромеро и Маттео уже находились в нашем пентхаусе, когда мы вошли внутрь. Кто-то, предположив Лилиана, украсила все воздушными шариками и испекла торт с голубой глазурью.

Глаза Арии расширились от удивления. Она осторожно вошла в наш дом, стараясь скрыть, что ей все еще больно, но время от времени вздрагивала.

Джианна и Лилиана, которые несли Марселлу на руках, поспешили к Арии и обняли ее, а Маттео и Ромеро присоединились ко мне. Ромеро тронул меня за плечо, с улыбкой глядя на Амо.