Связанные паутиной
Шрифт:
– Уйти! – хрипло выкрикнул Шааст.
Доктор моргнул. Поправил очки в тонкой оправе.
Прозвучало разочарованное и вместе с тем удовлетворенное, точно он в очередной раз убедился в какой-то своей теории:
– Хочешь уйти? Бесполезное создание. Вижу, ни к чему мы с тобой не придем. Жаль потраченного времени. – Щелкнул по какой-то кнопке, и подошли другие, высокие и в странной закрытой одежде. – Забирайте. Он готов. Подготовьте седьмую палату и раствор сонницы.
Ледяные
– Боюсь, такой фокус не пройдет.
Удар. Боль. Темнота.
Последнее, что он помнил, было личико маленькой человечки, улыбающееся, счастливое.
«Мам, гляди какая птичка!»
«Боже, что это? Не трогай его, Лили! Ирвин, сюда! Быстрее!»
«Но ма-а-ам! Она же хорошая, цветная и блестит. Не бойся».
– Интересно. У него кости полые, как у птиц, но при этом пищеварительная система млекопитающих… Вот здесь надрез. Как думаете, для чего нужен этот камень?
– Попытайтесь срезать. Потом изучим состав.
С зеркала исчезла рябь. Сантера озабоченно прикусила губу и посмотрела на Василиска:
– Слышал?
– Я не пойду, – повторил он, упрямо хмурясь.
– Даже если я попрошу тебя об этом?
– Не заставляйте! Я не хочу возвращаться туда и служить им! Моя жизнь принадлежит вам!
– Твоя правда. И я могу сделать с ней все, что захочу. Это твои слова – не мои. Признайся честно, ты просто трусишь. После всех высокопарных слов про месть тебе страшно возвращаться в цепкую хватку Совета. – Девушка неспешно направилась в комнату.
Бывший раб побежал за ней:
– Я не трус.
– Докажи, – последовал равнодушный ответ. – Заодно научись смирять свой буйный нрав.
– Не хочу!! – Он сжал кулачки и с вызовом топнул ногой. Толку ноль, одно ребячество.
Сантера присвистнула:
– Бунт на корабле? Продолжай! Хочу увидеть, чем же закончится этот бессмысленный спор.
– Вы хотите от меня избавиться, чтобы тут остался вонючий урод!
О ком он так нелестно отзывался, сомнений не было. Призрака змееныш невзлюбил с первого взгляда.
– Так ты и о нем знаешь? Прелестно! Не боишься, что он услышит твои слова?
– Я ничего не боюсь, пускай только сунется!
– Святая простота. Не ожидала от тебя подобных высокопарных изречений, – недовольно произнесла ведьма,
– Я знаю, госпожа. Знаю… Просто это так… так… несправедливо! Почему они от меня не отстанут?! Зачем я им потребовался?!
– Ты житель Убежища. И, находясь во внешнем мире, представляешь для них угрозу.
– Так скажите же, что я больше не принадлежу инкантаторам.
– Не стану. У меня здесь нет власти. Но послушай, все не так плохо. – Она подняла пальцем его лицо за подбородок. – Ты можешь мне помочь. Тебя заберет сам Дезире. Это сыграет нам на руку. Подави свой гнев и постарайся втереться к нему в доверие, стань незаменим.
– А потом?
– Пускай расслабятся. Перестанут воспринимать тебя как живое существо. Стань тенью, как и обещал. И слушай все, что они будут говорить. Запоминай. Услышишь про планирующийся захват власти – живо ко мне.
Василиск хлопнул белесыми ресницами и спросил:
– Госпожа, кто вы все-таки такая?
Сантера улыбнулась:
– Это важно?
– Нет.
– Тогда будь умницей и не спорь. Я полагаюсь на тебя.
– Будет сделано, госпожа Лиз. – Он старался бодриться. – Вы тоже хотите, чтобы хозяева исчезли. Я рад. И не важно, если пострадаю.
– Я не прошу тебя рисковать. И отучись уже называть их хозяевами. Инкантаторы просто очередные пешки в сложной игре, что зовется жизнь.
– А мы кто?
– Если повезет – вольные игроки. Ну или много возомнившие о себе дурни. И то и другое в своем роде неплохо.
– Вы такая странная, госпожа, – опустошенно произнес Василиск, усаживаясь на кровать. Было видно, как он что-то тщательно обдумывает. – Говорите, что глупцом быть хорошо, многое утаиваете, ничего о себе не рассказываете. Но почему-то я вам верю. Возможно, вы мудрее хозя… инкантаторов. Я выполню ваш приказ.
– Просьбу. Обычную просьбу.
– Когда я уйду, постарайтесь не рисковать. Чистопородным сейчас быть опасно.
– Постараюсь, – кивнула Сантера, с облегчением вздыхая.
Мальчик порывисто обнял ее, уткнувшись в живот.
– Знаете, я давно хотел сказать.
– Хм?..
– Вы часто разговариваете сами с собой.
– Не обращай внимания. Старая привычка. – Она не хотела слышать тоску в его голосе.
Василиск не отстал:
– Я слышал, так делают только очень одинокие люди.