Связанные
Шрифт:
В ту же секунду брюнет схватил меня за плечи. Я почувствовала его цепкие, крепкие руки и подняла голову. В серых, слегка затуманенных глазах отражалось безумие.
— Элиза… — он произнес это беззвучно, только тонкие правильные губы шевелились, изрекая каждый звук моего имени.
Я кивнула, и брюнет сильно прижал меня к себе, словно все свои три сотни лет мечтал только об этом.
Он прильнул к моим губам, но на поцелуй это было не похоже. Он просто впился в мои губы, словно хотел передать всю свою страсть и всю свою решимость быть со мной. Всю свою решимость больше никогда не отпускать меня.
— Велор, — голова у меня кружилась, а все внутри тряслось, словно натянутые струны.
Подобного я не испытывала никогда в жизни. Говорят, когда влюбляешься, земля уходит из-под ног. А у меня земли и в помине не было! Я словно стояла над черной пропастью, и если бы мужчина разжал руки, сгинула бы в ней без малейшего сожаления. Бесследно и навеки.
Я судорожно выдохнула, и брюнет улыбнулся, погладив меня по щеке своими как всегда прохладными пальцами. Это заставило задрожать, ведь я внезапно почувствовала, как холод забирается внутрь.
— Что с тобой? — мягко спросил он.
— Не знаю, — прошептала я. — Наверное, просто схожу с ума.
— Похоже, не ты одна, — серебром звуков осыпал меня Велор, посмеявшись.
Он, все еще снисходительно улыбаясь, заключил мое лицо в свои ладони и тихо, словно напевая, проговорил.
— «А-исер ре ронор,
А-отер ре сэр.
Ли аре уро,
А аре сэр-илен».
Я удивленно поглядела на него. Голова соображала туго и слегка гудела, но все-таки какое-то подобие рифмы в этих строках уловливалось
— Что это? — еле выговорила я.
— Это я говорю тебе, — мужчина смотрел на меня так, как не смотрел никогда ранее. — Сейчас, погоди, — он улыбнулся и закрыл глаза, — на вашем языке это звучит приблизительно так:
«Я поцелую тебя, как ветер целует зарю,
Обниму сотней шелковых нитей.
Ты мой огонек, и сквозь тьму к тебе я спешу,
Ты — мое пламя. Я — твой ветер».
Велор открыл глаза.
— Прости, немного кривовато, — усмехнулся он. — Я не поэт.
— Нет, — помотала я головой. — Это самое прекрасное, что я когда-либо слышала…
Мне казалось, что у меня на глазах наворачиваются слезы. В эту секунду со мной что-то произошло… Какая-то невиданная и сильная энергия наполнила меня изнутри!
— Скажи еще раз, — попросила я, чтобы еще хотя бы на мгновение ощутить это невероятное чувство близости и единения.
Брюнет наклонился и пропел мне на ухо: «Ли аре уро, А аре сэр-илен».
— Мой ветер, — прошептала я, словно это само собой разумелось, и положила трясущиеся и ледяные от волнения руки на широкую мужскую грудь. Под ладонями ясно различимо билось сердце.
— Мой огонек, — ответно прошептал Велор, заправляя прядь моих волос за ухо.
Он снова склонился ко мне и вновь поцеловал, и этот поцелуй был похож на легкий морской бриз. Волнующий, беглый. Он нежно обнял меня, словно убаюкивая и унося, как маленький кораблик в далекую страну.
Внезапно бриз превратился в штормовой ураганный ветер.
«Еще немного, и я утону!» — заволновалась я.
Вынырнув из водоворота чувств, я с не дюжим усилием воли отстранилась. Велор тяжело дышал, а его глаза лихорадочно сверкали.
— Ты горячий, — прошептала я, на что мужчина расхохотался.
— Мне кажется, пока еще рановато для таких комплиментов, Лиззи, — лукаво улыбнулся он и снова наклонился, чтобы вновь прильнуть к моим губам.
— Нет! — смутившись, воскликнула я. — Я не об этом! Похоже у тебя жар, Велор!
Я приложила холодные руки к его лбу. Так и есть. Он просто пылал!
— Я в порядке, — посмеялся брюнет.
Он снова кончиком языка коснулся моих губ, словно обжигая, и тут же со вздохом оперся на маленький кофейный столик.
— Велор! — меня била мелкая дрожь, даже голос еле слышно дрожал.
— Все в порядке, — тяжело дыша, попытался успокоить он.
— Нет, не в порядке, — я заботливо убрала темную, смолистого цвета прядь с его лба, внезапно покрывшегося испариной. — Тебе нужно прилечь. Ты весь горишь!
— Это просто у тебя ледяные руки, — прилагая усилия, проговорил мужчина, снова пытаясь заключить меня в объятья, чтобы согреть.
Мне и самой казалось, словно я стою на улице в сорокаградусный мороз нагишом: кожа то и дело покрывалась мелкими мурашками.
«Что со мной? Неужели я так волнуюсь?»
Велор выругался и, приложив руку ко лбу, тяжело плюхнулся в плетеное кресло. Оно жалобно скрипнуло.
— Похоже, мне и впрямь нужно прилечь, — смущенно пробубнил мужчина.
Я кивнула и подала руку, желая помочь. Он с трудом поднялся и побрел прочь из кухни.
В дверях его пошатнуло и он, облокотившись лбом о косяк, остановился. Я сморщилась, каждая косточка в моем теле начинала неистово ныть. Хотелось сесть и не шевелиться, так как каждое движение причиняло боль.
— О, нет, — простонал мужчина, с раскаянием и ужасом поглядев на меня. — Какой же я идиот…
Я недоуменно уставилась на него, надеясь услышать объяснение такого внезапного самообвинения, но Велор в одночасье начал плавно сползать на пол, прикрыв глаза.
— Что с тобой? Велор! — я принялась тормошить мужчину, чувствуя, как меня саму клонит в сон.
Морозный сон. И, похоже, вечный.
Собрав последние силы и волю, я вскочила на ноги и попыталась громко, как только могла, прокричать: