Связанные
Шрифт:
Я ошалело таращилась на Риту.
— Вот это да… — развела я руками. — Вот так подруга, нечего сказать.
— А теперь, — немного сбавила тон Марго, — ты и меня осуждаешь за мое легкомыслие.
— Конечно, осуждаю! — тут уже я не сдержалась. — Целоваться с первым встречным-поперечным! Да это же позор! Я бы ни за что…
Но Маргарита не дала мне договорить. Ее негодованию не было предела. Она резко схватила курточку. Наспех одевшись, Марго бросилась к двери, но в самую последнюю секунду замерла.
— Не осуждай меня, Лиззи. Не смей осуждать меня! — клокочущим от гнева голосом бросила она и выскочила на улицу, хлопнув дверью.
Дверной колокольчик жалобно звякнул.
Я, словно громом пораженная, уставилась перед собой. В носу противно защипало от обиды и жалости к себе. Задрав голову к потолку, пытаясь удержать навернувшиеся слезы, я горестно выдохнула.
Дверной колокольчик вновь зазвенел и я, в надежде, что это вернулась раскаявшаяся Рита, обернулась.
Отнюдь. В дверях стоял Велор со стаканом кофе на вынос.
— Я сейчас с Маргаритой встретился, — начал он. — Что у вас тут произошло?
Я хмуро уставилась на брюнета.
— Не твое дело, — буркнула я, пожалуй, слишком резко.
Велор высокомерно приподнял бровь, мгновенно ощетинившись. Меня окатило волной холода.
— Прости, — промямлила я. — Я немного не в себе… мы поругались и…
Я отвернулась, мне совсем не хотелось, чтобы мужчина жалел меня.
Или хотелось?
— Да мне, впрочем, все равно, — холодно промолвил он. — Я просто почувствовал твой гнев и решил проверить, все ли в порядке.
Я поджала губы. Велор тем временем потянулся к дверной ручке.
— Ты куда? — удивленно воскликнула я, все еще надеясь, что меня пожалеют и приголубят.
— Как ты верно заметила сегодня утром, у меня есть и свои дела, — не оборачиваясь, сухо проговорил он и вышел.
Я осталась совсем одна.
Обслуживая клиентов и старательно пряча покрасневшие глаза, я по привычке желала им доброго дня, благодарила за покупку, а сама прокручивала в голове все, что когда-либо делала или говорила. Все что только могла вспомнить.
Я действительно человек не без греха. А как иначе? Кого-то я осуждала, кого-то, вместе с той же Ритой, обсуждала. Кому-то давала настоятельные рекомендации, желая, конечно же, только добра.
«И Макса я воспитывала, не спорю, — сама с собой вела я диалог. — Но со мной ведь он стал только лучше!»
А потом поняла, что именно этому «лучше» я и оказалась в итоге не нужна.
А еще Велор…
«Накинулась на него, как полоумная! — страдала я, вспоминая ссору той ночью. — И сейчас, попавшись мне под горячую руку, брюнет вновь отхватил пару ласковых».
Я схватилась за голову.
— Рита ведь тоже неправа, — твердо, словно желая убедить себя же, сказала я, но в одночасье снова захныкала от стыда.
Я не имела права судить ее.
Маргарита всегда поддерживала меня, всегда была на моей стороне! А я из вредности, не желая простить и хоть как-то понять поступки Велора, столько ей наговорила.
Занимаясь самобичеванием, попеременно чередуемым с саможалением, я не заметила, как прошел день. На улице совсем стемнело.
«Зима приближается», — вдохнула я слегка морозный воздух, остановившись на ступеньках магазинчика.
Велор не зашел за мной в книжный, как это бывало. На этот раз он просто ждал у входа в машине, и это был дурной знак. Я чувствовала, что он злится.
Заперев лавку, я осторожно приблизилась к черной громаде, неожиданно для себя открыла переднюю дверь и, не глядя на брюнета, залезла. Щелкнула ремнем безопасности.
— Привет, — промолвила наконец я.
— Привет, — отозвался он.
Равнодушия… хоть ведром черпай!
Джип аккуратно стронулся, и мы помчались по городу, ослепленному мерцающими огнями. Я глазела в окно, старательно изображая любопытство.
— Впереди и вправду удобнее, — невпопад сказанула я. — Обзор шире.
Мужчина только промычал что-то в ответ. Разговор никак не клеился.
Силясь придумать что-нибудь еще, я незаметно для себя задремала. Неожиданно машина подскочила на кочке и тут же угодила в неглубокую выбоину — мы свернули на гравийную дорогу.
Я встрепенулась и окинула Велора удивленным взглядом. Он водил довольно неплохо и всегда старательно объезжал все препятствия на пути.
«Он что это нарочно? — изумилась я. — Мстит мне?»
Машина, словно подтверждая мои догадки, вновь нехило подскочила.
«Паразит!» — выругалась про себя я, судорожно хватаясь за сидение.
Спустя полчаса, наконец впереди замаячили огоньки дома. Я облегченно вздохнула: «Хоть живыми добрались!»
Велор аккуратно въехал во двор, заглушил мотор и тут же выскочил, чтобы запереть ворота. Я же сидела как на иголках. Мне предстояло сделать невероятно важное дело.
— Велор! — окликнула я уже направляющегося к дому мужчину.
Быстрым шагом догнала брюнета, встала прямо перед ним и, вдохнув побольше воздуха, как школьник у доски, затараторила:
— Велор, извини меня, пожалуйста! Я не хотела тебе грубить сегодня. И за ту ночь прости. И за стакан молока. Я повела себя глупо и неприлично. Я, конечно, понимаю, ты взрослый мужчина и у тебя есть… — чуть не подавилась от смущения я, но все же продолжила, — взрослые потребности. Но я была бы несказанно рада, если бы ты сделал мне одолжение, отнесся ко мне с пониманием и… — снова помедлила я, — не встречался с женщинами, пока мы связаны.
Хлебнув холодного воздуха, я замолкла. Мне казалось, я пробежала пятисотметровку за десять секунд, сердце так о ребра билось, будто ломало их изнутри.