Сядьте на пол
Шрифт:
Но может быть, подобные пессимистические исследования лоббируются какими-нибудь организациями со своим прагматичным интересом? Ведь если бы всё было так плохо, наш Роспотребнадзор не допустил бы. Увы, он вполне допускает даже те технологии, у которых негативные побочные эффекты признаны самими производителями.
Вам доводилось ходить на 3D-фильмы с детьми? Но вы наверняка не видели в кинотеатре предупреждение о том, что в июле 2010 года компания Sony признала наличие вредных побочных эффектов от 3D-фильмов и игр (головокружение, тошнота) и рекомендовала ограничить такие развлечения для детей, особенно до шести лет. Весной того же года аналогичное предупреждение выпустил Samsung. Там перечислено ещё больше возможных
Все вышеописанные эффекты достаточно наглядны — чего не скажешь о воздействии на психику, которое люди могут не осознавать всю жизнь. Хотя в этой книжке приводилось множество примеров таких воздействий. В предыдущей главе была история про узкие модные очки, которые «отрезают» периферийное зрение. А в главе «Музыкальный ринг» рассказывалось о том, как пропадает абсолютный слух, если вы не говорите с детства на тональном языке. Наконец, вспомните главу про язык жестов — почему детям нужно показывать пальцем, кружиться на месте или трогать все вещи руками.
Человек, зависающий перед компьютером, теряет всё это разом: зрение и слух ограничены, моторика тоже, остальные сенсорные системы и вовсе не задействованы. Для детей это особенно критично, поскольку именно в детстве организм максимально использует параллельную работу всех систем восприятия для формирования знаний и умений. Если же всё общение с миром ограничено компьютером, это отражается на психике не лучшим образом [91].
Здесь будет очень кстати развенчать миф об агрессивных компьютерных играх, в котором делается упор на слово «агрессивные». Дескать, после таких игр дети идут стрелять одноклассников — а вот еcли они играют в тёплый ламповый Minecraft, то всё прекрасно; поэтому надо просто пересадить всех на мирные «фермерские» игры.
Сомневаюсь, что это так легко. Деление на «охотников и фермеров» в значительной степени определяется генами (см. главу «Ген крокодила»), и прирождённому охотнику будет неинтересно выращивать корову 33 уровня. Но важнее другое: любая компьютерная игра значительно сужает восприятие и упрощает мир. «Ферма» в этом смысле не лучше «стрелялки».
Но погодите, ведь автор сам признал, что автомобиль — прекрасное средство передвижения! А в автомобиле мы тоже ограничиваем свои органы чувств: руки заняты рулём, а глаза дорогой. И наверняка такая потеря автономности тоже ведёт к особым автомобильными неврозам, ждущим своего авто-Фрейда. Можно даже сказать, что человек в автомобиле — уже не человек, а лишь биологическая компонента нового симбиотического организма. Но зато этот организм получает новую способность: он быстро едет! Может быть, даже в библиотеку, к новым знаниям!
Не так ли работает подключение к Интернету? Пусть мы оторвались от внешнего мира, ограничились маленьким плоским экранчиком — зато получили новый орган чувств, выехали на хайвей, ведущий к супер-мозгу!
Но мозг — не библиотека. Это больше похоже на сеть из микрокомпьютеров, которые связаны разными сигнальными системами. Одни сигналы, прямые синаптические контакты между нейронами, создают полезную память. Другие сигналы, внесинаптические нейромодуляторы, работают как масс-медиа, действуют сразу на множество нейронов — так возникают эмоции. Они тоже полезны, но не всегда. В случае паники даже гений ведёт себя глупо.
Похоже на Интернет, правда? С одной стороны, есть прямая передача сигналов (получил письмо от друга), есть ассоциативная память (прошёл по ссылкам Википедии). С другой стороны, есть много «эмоций» без конкретного адресата. Они и раньше были: вечевой колокол и другие системы быстрого реагирования, цепляющие многих людей сразу. Очень помогало при пожаре.
Но
Да это же мозг подростка-эмо! Ещё недавно он был тихим ребёнком из приличной семьи. Его пичкали правильными книжками и пророчили научную карьеру. Но вот он вышел на улицу — а там мусор пользовательского контента, цинизм денежных отношений, драки религий. Плюс внутренний дисбаланс от быстрого роста, включая неразделённую любовь к китайскому сегменту себя самого.
Вы хотите, чтобы ваш ребёнок подключился к супер-мозгу истерички? Да, это лишь ещё одна метафора. Но в неё неплохо вписывается исследование, проведенное профессором психологии Калифорнийского университета Ларри Розеном. Он выявил, что подростки, являющиеся пользователями Facebook, чаще демонстрируют склонность к нарциссизму, тревоге и депрессиям, чем подростки, не пользующиеся социальными сетями. А в нескольких других исследованиях показано, что долгое использование социальной сети ещё больше отягощает чувство лузера: читатель френд-ленты постоянно проигрывает «в сравнении с миром», потому что эта машинка активно навязывает ему чужие хвастливые записи со множеством лайков [94, 95].
Но это ещё не всё: усугубив чувство неполноценности подростка, Интернет другой рукой предлагает «спасение». Ведь здесь же, рядышком, находится чудесный мир виртуальных развлечений — где нет страха и риска, нет необходимости строить отношения. Зато можно изображать из себя кого угодно, ежедневно становиться победителем и получить награды…
Помните психолога Филиппа Зимбардо, автора «Стэнфордского тюремного эксперимента»? Обычно его вспоминают в связи c изучением агрессии и авторитарности (см. главу «Игра в одни ворота»). Но Зимбардо много лет исследовал и другую сторону влияния среды на психику: стеснительность, пассивность и социальную изоляцию «жертв» в современных городах, которые Зимбардо напрямую сравнивает с тюрьмами. В частности, он обнаружил, что за тридцать лет количество стеснительных людей выросло более чем в два раза — от 40 % в начале семидесятых до 84 % в двухтысячных.
Последняя книга Зимбардо под названием «Man, Interrupted» [96], основанная на исследовании более 20 тыс. человек, посвящена как раз тому, куда уходят эти самые мальчишки, живущие без отцов и вообще без мужских ролей, подавленные невидимой тюрьмой современного общества потребления и толерантности. И ближайшим прибежищем для этих дезориентированных мальчишек становятся онлайновые игры и порно, что лишь усугубляет их изоляцию и конфликт с реальностью.
Читая эту книгу, которая только что вышла, я испытал своего рода «дежа-вю». В 2006 году, за десять лет до книги Зимбардо, я решил поздравить женское сообщество Eva.ru с праздником 8 марта. И опубликовал там статью «Восьмая Матрица» [97], основанную на моих наблюдениях в роли главного редактора этого сайта. Там, конечно, не было такого количества цифр и нюансов, как у Зимбардо. Но общие выводы были аналогичные:
"Что ещё остается мужчинам, у которых роботы отобрали и физический труд, и умственный? Развлечения, конечно. Но какие? Все больше — цифровые. Поглядите, что наиболее популярно у мужчин в Интернете. Это порнография — в широком смысле. Ведь когда вы читаете новости, смотрите фильмы или Олимпиаду — это лишь суррогат чужих действий. Это — не ваша жизнь. А вам остается лишь остеохондроз, близорукость, импотенция и геморрой от сидячего образа жизни. Развлечения, ускоряющие мужское вымирание".