Сыч — птица ночная
Шрифт:
— Приспичило, что ли? — недоуменно буркнул я, вновь поднося бинокль к глазам и продолжая наблюдение за палатой. — Нашли время…
Спустя десять минут начали прибывать авто. Сначала с тыльной стороны моей девятиэтажки таинственно тявкнул клаксон — метнувшись на другую сторону чердака, я зафиксировал наличие «пятерки» Николая и вернулся обратно. Минут через пять к черной «Волге» подскочило подкрепление: еще одна такая же встала неподалеку, из нее вышли трое и, приблизившись к первой, коротко посовещались с сидельцами. Затем утопали в свою машину и более не показывались.
Через некоторое время джип Зелимхана вернулся. Из него вышел высокий мужик в чалме и длинном одеянии и в сопровождении двоих парней Ахсалтакова вошел в больницу.
— Неужели парню настолько плохо, что мулла понадобился? — удивился я, наблюдая за палатой, — все это время Зелимхан недвижно сидел на стуле и неотрывно смотрел в окно, как будто в состоянии прострации.
Мулла вошел в палату. Зелимхан что-то сказал сопровождавшим священника хлопцам — они удалились. Ахсалтаков некоторое время разговаривал с муллой, затем они повернули больного, оба встали возле кровати лицом на восток и принялись молиться. Присмотревшись повнимательнее, я с удивлением заметил, что над кроватью вздымаются перебинтованные руки. Сын Ахсалтакова жив! Он даже может молиться. Это что такое вообще?
Минут через десять молитва закончилась. Мулла склонился над больным, производя какие-то манипуляции. Затем они с Зелимханом поклонились друг другу, и священнослужитель покинул палату.
Ахсалтаков стоял возле кровати и ждал. Муллу проводили к одной из сопровождавших джип иномарок, посадили и увезли. Один из провожавших вернулся в палату и, судя по всему, доложил боссу об убытии священнослужителя. Зелимхан кивнул, что-то сказал и жестом отправил парня прочь. Тот ретировался. Спустя несколько секунд в палату вошел здоровый грузный мужлан, явно не из простых телохранителей, и застыл в дверном проеме. Зелимхан протянул к нему руку. Мужлан покачал головой и что-то сказал, разведя руками: как будто удивился. Ахсалтаков ткнул пальцем в его сторону и, по всей вероятности, яростно крикнул. Мужлан закрыл дверь, достал из подмышки пистолет с удлиненным стволом — судя по всему, с глушителем — и, взяв его за ствол, протянул Зелимхану.
Ахсалтаков взял оружие и приблизился к кровати. Мужлан у двери отвернулся к стене и низко склонил голову, закрыв лицо руками. Я замер, не веря своим глазам. Господи, он что, собирается…
Зелимхан направил ствол на сына — пистолет дважды дернулся в его руке. Тело на кровати выгнулось, всплеснули бинтованные руки в последнем движении… Развернувшись, Ахсалтаков выронил пистолет и стремительно вышел прочь. За ним поплелся мужлан, забыв о пистолете, который остался валяться на полу.
Спустя полминуты вся компания села в машины и стремительно унеслась прочь. А я еще с минуту сидел на своем НП, разинув от удивления рот и напрочь забыв, что собирался сесть на хвост Ахсалтакову и выяснить, где он останавливается в Ростове…
…В этот раз лязг открываемой двери не показался мне чужеродным. Напротив — он органично вписывался в мертвую тишину этой белой комнаты. Как будто кто-то открыл крышку склепа и вошел в его затхлый полумрак…
Общаться со мной приперлись трое. Плешивый Женя, судя по всему, особым весом в этой компании не пользовался: он поставил перед моей кроватью два стула и пригласил жестом садиться двух похожих друг на друга стильно остриженных солидных мужиков среднего возраста, явно кабинетного вида, но не забывших, однако, что такое спортзал. А сам скромно присел на краешек кровати у меня в ногах.
— Антон Иванов. Сыч. Олег Шац, — с ходу принялся перечислять один из кабинетных — от второго он отличался лишь цветом волос: тот был брюнет, а этот — русый. — Седьмой отряд спецназа ВВ. Следственный изолятор. Федеральный розыск. Зеленогорск. Команда Шведова. Акция против клана Асланбековых. Зелимхан Ахсалтаков. Рабство. Грег Макконнери. Рашид Бекмурзаев. Ольховск — тамошние бандиты. Стародубовск — акция против коридорной команды… — русый устало потер лицо руками и, тяжко вздохнув, поинтересовался:
— Скажи мне, малыш, — чего я о тебе не знаю?
— Все вроде, — тихо сказал я. — Пять баллов.
— Ты нам все рассказал, — сообщил русый. — Ну буквально все. А теперь ответь на один вопрос, и мы отстанем от тебя. Согласен?
— Валяйте, — согласился я. — Хоть на десять.
— Где сейчас находятся трое остальных участников акции против клана Асланбековых? Джо, Лось и Мент? — вкрадчиво спросил брюнет, и оба кабинетных, затаив дыхание, уставились на меня. А плешивый Женя, неопределенно пожав плечами, отвернулся в сторону и — со скучающим видом уставился куда-то в угол. — Ты не торопись отвечать, подумай, — ласково попросил брюнет. — Не торопись…
— Я что — не сказал вам, что не видел их после того, как наша машина сиганула с обрыва в Терек? — удивился я. — Про все другое рассказал, а про это — нет?
— Не торопись, не торопись, — умоляюще прогундел брюнет. — Подумай, я тебя прошу!
— Да фуля тут думать! — вяло возмутился я. — Я не видел их целый год. Не может быть, чтобы я вам этого не рассказал. Все самое сокровенное выболтал, а об этом умолчал? Чушь собачья!
Кабинетные беспомощно переглянулись.
— Я предупреждал, — сказал плешивый Женя. — Не знаю, как там ваша наружка работала, но проворонили того спеца — факт. Или действительно — все это он один. А мы тут головы ломаем, изощряемся. Если так, значит, Терминатор. Жан-Клод…
— Нелогично, — буркнул русый. — Скорее — специалист. Гипнотизер.
— Гипнолог, — поправил плешивый Женя. — Или просто талантливый психотерапевт.
— Один хер, — отмахнулся русый. — Нам от этого не легче…
Помолчали. Кабинетные о чем-то напряженно думали. Женя потащил из кармана сигареты, но, глянув на кабинетных, крякнул и закурить не решился.
— Ну, давай по-другому, Антоша, — мягко предложил брюнет. — Давай по логике рассуждать… Смотри: в Ольховске убиты пятеро. Четверо из них — бандиты, имеющие приличный опыт преступной деятельности. Так называемые уличные боевики. Мы наводили справки по своим каналам: трое убиты из одного автомата, четвертый — из другого, пятый вообще получил размозженную летальную травму черепа. С него, кстати, кожу сняли… Ну да это не столь важно. Что имеем? Как минимум двое работали. Как минимум… Если поверить, что все это ты сделал один, что мы имеем? В ходе разборки ты приканчиваешь одного из бандитов страшным ударом в череп, затем вскидываешь невесть откуда взявшиеся у тебя два автомата и начинаешь крошить там всех в капусту? А они что же, стоят и смотрят все на тебя? Нет, Антоша, — так не бывает! Согласись?
— Согласен, — не стал спорить я. — Но там же не так все было! Я что — не рассказывал?
— Далее, — не обратил особого внимания на мое последнее высказывание брюнет. — Последняя акция против коридорной группировки. Что имеем? Колонна уничтожена. Восемь трупов. Кто эти восемь? Солдаты-первогодки, не нюхавшие пороху? Как бы не так! Все восемь — бывшие «духи», боевики, выжившие на чеченской войне и целый год работающие в ЗОНЕ. Матерые волки…
— И тоже из двух автоматов, — лениво съязвил я. — Да? Или из трех?