Сыграем в любовь?

Ирсэн

— Что ты делаешь?

Она молчаливо смотрит в мои глаза, лукаво прикусывая нижнюю губу.

— Мариса я… — но вместо того чтобы закончить фразу, я громко постанываю, потому что… Черт… она дотрагивается губами до моего уха, посылая дрожь, которая проносится вниз по спине, — так сильно, что это убивает меня. Сейчас я чувствую как тону в своем грехе. Сладкое напряжение между нами нарастает, меня влечет к ней все сильнее, и с каждой секундой противостоять этому все сложнее.

— Я бы хотела стать твоей девушкой по-настоящему.

Эти слова подействовали

на меня как холодный душ. Наш карточный домик, которые мы построили вместе, играя счастливую пару, рушится на глазах. Мне хорошо с Марисой, но я забываю, что со мной этого быть не может. Я пришел сюда сегодня, чтобы покончить с нашей игрой, а вместо этого дарю ей бессмысленную надежду на настоящие отношения.

— Подожди… — я слегка отталкиваю от себя Марису и отворачиваюсь, потирая лоб от напряжения. — Чего ты хочешь?

— Я хочу быть с тобой, — повернувшись, я оказываюсь с Марисой нос к носу, и она смотрит на меня снизу вверх.

— Почему?

— Потому, что мне кажется, что я… влюбилась в тебя.

Я помотал головой, не в силах принять ее ответ, словно полюбить меня за гранью фантастики.

— Мариса ты меня совсем не знаешь…

— Я знаю о тебе больше, чем ты сам — ее голос излучал уверенность.

— Нет, ты думаешь, что знаешь меня. На самом деле мы просто притворялись, ты помнишь?

— Только не я…

— Ты нравишься мне Мариса, правда нравишься. Но…

— Ты все еще любишь Паулу? — спрашивает она с горькой усмешкой.

— Не знаю, — отвечаю я честно и тянусь к дверной ручке, чтобы уйти. Нет, не уйти — сбежать, вот точное слово.

Ее голос заполняет тишину комнаты, повисшую в воздухе, когда я уже стою на пороге.

— Ты много путешествовал, но едва ли запомнил места где побывал. В твоем школьном шкафчике висит фотография с отцом, как ежедневное напоминание о том, каким ты не хочешь стать. Половина твоих одноклассников не знает, что твой день рождения, 16 апреля. У тебя много друзей, но никто не знает тебя настоящим. Не знают, что ты любишь молочный шоколад и чай с двумя ложками сахара, но не любишь разговаривать по утрам, потому что обычно находишься в дурном настроении. Моя челюсть слегка отвисла, а глаза расширились. Как она узнала? Я повернулся, и продолжил смотреть не моргая, в глаза Марисы.

— Ты лучший футболист среди парней нашего колледжа, — продолжила она, — но по-настоящему тебя привлекает только музыка. И дело не в популярности, тебе просто нравиться чувствовать свободу, которую она дает. На твоей левой руке есть небольшой шрам в виде молнии, наверное из детства, — она посмотрела на мои губы, проводя пальцем по верхней, — а вот здесь маленькая родинка, — Мариса перешла на шепот, — которая заметна лишь с близкого расстояния. Я стоял загипнотизированный под ее томным взглядом из-под ресниц.

— Когда мне было шесть, я готовил завтрак на день матери и порезался.

Когда Мариса выпустила эмоции на волю, ее черты изменились: выражение лица стало жестче, а взгляд резче, а потом она едва заметно грустно улыбнулась, — теперь это не важно.

Уходи, Пабло.

— Прости… Я сглотнул, осознавая свою ошибку, но было уже слишком поздно что-то изменить.

— Уходи! — она в смущении закрыла лицо руками, а в ее глазах застыли слезы.

Мое сердце разрывалось на части, но я ушел. Ушел, потому, что она этого хотела. А я хотел, повернуть время вспять.

В коридоре я снова наткнулся на Паулу.

— Привет, а я тебя ищу. Мы можем поговорить?

— Давай не сейчас… — протянул я и побрел к своей комнате.

— Почему ты меня избегаешь, Пабло?

— Я не избегаю, просто сейчас не самое подходящее время.

— Завтра рано утром меня уже здесь не будет — она нервно усмехнулась, после чего посмотрела в сторону и глубоко вздохнула. И прежде чем она успела сказать еще что-то, мне уже захотелось закончить этот разговор. Это странно, но мысль о том, что Паула уедет, и возможно это наша последняя встреча ничуть меня не огорчала, а наоборот, я даже почувствовал некоторое облегчение.

— Хочешь ты того или нет, но ты меня выслушаешь! — в ее тоне читалось раздражение и досада. Она схватила меня за руку и потянула в одну из общих комнат. Дверь закрылась с легким щелчком, но для меня это прозвучало, как выстрел — потому что мы остались с Паулой наедине.

Она долго всматривалась в мое лицо, словно хотела запомнить меня таким здесь и сейчас.

— Я скучала по тебе, — ее ладонь осторожно легла на мою щеку.

— Зачем ты мне это говоришь?

— Потому что это правда. Прости, — Паула убрала свою руку и уставилась в стену, пряча от меня слезы, — у тебя же есть девушка.

— Мариса не моя девушка.

— Что? — она удивленно бегала глазами по моему лицу.

— Когда я увидел тебя с твоим парнем, я запаниковал. Мариса просто согласилась подыграть мне, только и всего.

— Странно, вы казались отличной парой, и мне кажется она не играла…

— Да…

В воздухе повисло невыносимо долгое молчание.

— Зачем ты хотела со мной поговорить? — я первым нарушил тишину в комнате.

— Когда я встретила тебя здесь, то поняла, что обязательно должна объясниться с тобой. Мне очень жаль, что я обидела тебя, — удерживая мой взгляд несколько секунд, ответила Паула, а потом посмотрела на свои руки. — То, что было между нами очень много для меня значило, но то как мы с тобой расстались не дает мне покоя и по сей день…

Я слушаю ее, но ее слова как будто не долетают до моего уха. Все что я могу видеть, так это то, как Паула беззвучно шевелит губами. Я словно в прострации и мой разум уже не принадлежит мне. А в следующую минуту, обхватив ее лицо между ладонями, я жадно впиваюсь поцелуем в ее сочные губы. Мои движения чисто механические, я не чувствую ни чего такого, что должен чувствовать парень, когда целует любимую девушку. Нет ни трепета, ни страсти, одна пустота…

— Ничего… — еле слышно произношу я, прерывая наш поцелуй. — Я ничего не чувствую… В эту минуту я впервые почувствовал себя свободным.