Сын Америки
Шрифт:
Письмо было обнаружено Пегги О'Флаэрти, кухаркой и экономкой семьи Долтонов, под парадной дверью особняка Генри Долтона в Гайд-парке. На письме имеется подпись „Красный“ и рисунок серпа и молота: эмблема коммунистической партии».
Дальше шел длинный столбец, напечатанный мелким шрифтом, в котором фигурировал «допрос негра-шофера», «полупустой сундук», «коммунистическая литература», «пьяные оргии», «обезумевшие от горя родители» и «сбивчивые показания коммунистического лидера». Глаза Биггера скользили по строчкам: «тайные встречи облегчали возможность похищения», «полицию просят не вмешиваться в дело», «семья стремится установить связь с похитителями» – и
«Предполагают, что семейство Долтонов получило сведения, подтверждающие догадку о том, что Эрлону известно местонахождение пропавшей девушки, и некоторые полицейские чиновники склонны именно в этом усматривать причину ходатайства об освобождении заключенного коммуниста.
Эрлон, однако, настаивает, что его арест явился частью провокационного плана, цель которого – добиться высылки коммунистов из Чикаго, и на этом основании потребовал, чтобы предъявленное ему первоначально обвинение было предано широкой гласности. Не получив удовлетворительного ответа, он отказался покинуть тюрьму, после чего был снова взят под стражу, на этот раз по обвинению в неподчинении властям».
Биггер поднял глаза и огляделся: никто не смотрел в его сторону. От нервного возбуждения у него тряслись руки. Трамвай, громыхая, несся вперед сквозь снежную метель, и он увидел, что подъезжает к Пятидесятой улице. Он шагнул к выходу и сказал:
– Остановите здесь.
Трамвай остановился, и он соскочил прямо в снег. Дом Бесси был почти рядом. Он посмотрел вверх: ее окно не было освещено. Мысль, что ее может не оказаться дома, что она пьянствует где-нибудь с компанией, привела его в ярость. Он вошел в парадное. Там было полутемно, и теплый воздух закрытого помещения приятно обласкал его тело. Теперь можно было дочитать газету. Он развернул ее, и тут в первый раз он увидел свой портрет. Он был помещен в левом нижнем углу второй страницы. Сверху шла надпись: ЕДВА НЕ СТАЛ ДОБЫЧЕЙ КРАСНЫХ. Снимок был небольшого формата, и под ним значилось его имя: лицо казалось сосредоточенным и очень черным, глаза смотрели прямо, а на правом плече сидела белая кошка, и ее круглые черные глаза были точно два озерца, скрывающие преступную тайну. А это что? Мистер и миссис Долтон на лестнице, ведущей в кухню. Эта картина, которую он сам видел всего два часа тому назад, вызвала в нем тревожное чувство, что с непонятным белым миром, где все совершается так быстро, ему нечего и тягаться: в короткий срок его выследят и разделаются с ним. Два седых старика, стоящие на ступенях с протянутыми в мольбе руками, были красноречивым олицетворением незаслуженного горя, и, глядя на них, каждый почувствует в сердце ненависть к негру, отнявшему у них единственную дочь.
Биггер плотно сжал губы. Теперь нечего думать о выкупе. Они нашли Мэри и не остановятся ни перед чем, чтобы добраться до ее убийцы. Завтра же сотни белых полисменов наводнят Южную сторону в погоне за ним или за любым похожим на него негром.
Он позвонил и стал ждать ответного сигнала. Дома она или нет? Он позвонил еще раз, крепко прижал пуговку звонка и не отпускал до тех пор, пока сверху не раздался свисток. Тогда он бросился вверх по лестнице, порывисто втягивая воздух при каждом шаге. Когда он взбежал на второй этаж, он так запыхался, что ему пришлось остановиться, закрыть глаза и подождать, пока успокоится дыхание. Потом он снова поднял взгляд и в полуоткрытой двери увидел Бесси, таращившую на пего сонные глаза. Он вошел и еще с минуту постоял в темноте.
– Зажги свет, – сказал он.
– Биггер! Что такое случилось?
– Зажги свет!
Она не отвечала и не двигалась. Он шагнул вперед, ощупью ловя в воздухе цепочку выключателя, наконец нашел ее и дернул. Как только вспыхнул свет, он круто повернулся, обводя глазами комнату, как будто ждал, что кто-то притаился в углу.
– Что случилось? – Она подошла и дотронулась до его пальто. – Ты весь мокрый.
– Все пропало, – сказал он.
– Значит, мне не нужно туда идти? – поспешно спросила она.
Да, она теперь думает только о себе. Он – один.
– Биггер, скажи мне, что случилось?
– Они все узнали. Завтра за мной будет погоня.
В ее глазах, полных страха, не нашлось места для слез. Он бесцельно зашагал из угла в угол, оставляя на полу грязные следы подошв.
– Скажи мне, Биггер! Ну скажи!
Она ждала от него слова, которое рассеяло бы давивший ее кошмар; но он не хотел это слово сказать. Нет, пусть остается с ним; пусть хоть кто-нибудь еще остается с ним. Она поймала его за рукав, и он почувствовал, что она дрожит всем телом.
– За мной тоже придут, скажи, Биггер? Ведь я же не хотела!
Да, он ей расскажет, он ей расскажет все, но расскажет так, что она будет чувствовать себя связанной с ним, хотя бы ненадолго. Он не хочет теперь быть один.
– Они нашли девушку, – сказал он.
– Что же теперь с нами будет, Биггер? А, что ты со мной сделал, что ты со мной сделал…
Она заплакала.
– Ну ладно, хватит тебе. – Значит, ты ее вправду убил? – Она умерла, – сказал он. – Они нашли ее.
Она бросилась на кровать и зарыдала. Потом подняла к нему искаженное, залитое слезами лицо и спросила прерывающимся голосом:
– Т-ты не послал п-письмо?
– Послал.
– Биггер! – простонала она.
– Теперь уже ничего не сделаешь.
– Боже мой, боже! Они придут за мной. Они узнают, что это ты сделал, и пойдут к тебе домой и станут расспрашивать твою мать и брата и всех. А потом они придут сюда, за мной!
Это было верно. Теперь оставался один только выход: ей уйти вместе с ним. Иначе они непременно придут к ней, а она ляжет вот так на постель и заревет и выболтает все. Ее не хватит на то, чтобы промолчать. И то, что она расскажет про него, про его жизнь, нрав, привычки, поможет им выследить его.
– Деньги у тебя?
– У меня в кармане.
– Сколько там?
– Девяносто долларов.
– Что же ты думаешь делать? – спросил он.
– Лучше бы всего мне умереть сейчас.
– Такими разговорами делу не поможешь.
– А какие же еще могут быть разговоры?
Он решил рискнуть, хотя это было все равно что стрелять наугад.
– Если ты не уймешься, я ухожу.
– Нет, нет… Биггер! – вскрикнула она, вскочив и кидаясь к нему.
– Ну так брось сейчас же, – сказал он, отступая назад. Он сел и тут только почувствовал, как он устал. Какая-то сила, которой он сам в себе не подозревал, позволила ему убежать из дома Долтонов, прийти сюда, стоять и разговаривать с ней; но сейчас он чувствовал, что не мог бы сдвинуться с места, даже если б в комнату вдруг ворвалась полиция.
– Ты б-болен? – спросила она, схватив его за плечи.
Он наклонился вперед и уронил голову на раскрытый ладони.
– Биггер, что с тобой?
– Устал, спать хочется до смерти, – вздохнул он.
– Я приготовлю тебе что-нибудь поесть.
– Лучше выпить.
– Но только не виски. Горячее молоко – вот что тебе нужно.
Он ждал молча, прислушиваясь к ее движениям. Ему казалось, что его тело превратилось в кусок свинца, холодный, тяжелый, мокрый и болезненный. Бесси включила электрическую плитку, вылила в кастрюльку молоко из бутылки и поставила на раскалившийся диск. Потом она подошла к нему и положила ему обе руки на плечи, на глазах у нее снова выступили слезы.