Сын Архидемона (Тетралогия)
Шрифт:
– Испытал?
– подивился я.
– На человеке, что ли?
– Скажешь… Нет, Олег, на такой эксперимент добровольцев почему-то нет…
– А на ком же тог… [цензура] мать!
– догадался я, с ужасом глядя на Дюка.
– [цензура] тебя в рот, Лева, ты что - сдурел?!!
– Но надо же было проверить… - виновато сжался Святогневнев.
– На себе-то уже бесполезно…
– А собачку не жалко? Нет, он что - правда мертвый?! То-то я смотрю - не лает совсем… и глаза какие-то пустые…
– И холодный еще, -
– Ну, тут придется на слово поверить - я температуру не чувствую. Знаешь, Лева, я был о тебе лучшего мнения.
– Так это же не человек! Я его сам купил - на свои, кровные! В специальном питомнике! Олег, да у нас на «Уране» все на животных испытывали! Да еще доктор Павлов…
– Вивисектор, - отрубил я.
– Но надо же чем-то жертвовать… - тихо пробормотал Святогневнев.
– Я бы и на себе испытал, но поздно ведь уже…
– Говорил. Ладно, фиг с ним, замяли. Песика только жалко…
– Ну, это ты зря, - заупрямился Лев Игнатьевич.
– Это он сейчас добрый и тихий, а раньше злющий был, кусачий, гадил везде, как свинья!… В ванной до сих пор пятно - никак отмыть не могу…
– Угу. Лева, а когда эта… штука… еще была собакой, это кобель был или сука?
– Кобель. Но такая сука!
– Теперь ясно, за что ты его так жестоко… А обратно-то вернешь, или так и будет дохлый ходить?
– Если б я мог обратно… - заерзал на жесткой табуретке доктор.
– Я бы первым делом самого себя вылечил…
– Угу. Слушай, а я вот чего-то смысла не догоняю. На фига тебе эта вакцина? Если она незаразная, биологическое оружие из нее фуфельное…
– Не придумал пока… Может быть, как лекарство…
– От чего?
– Ну… от всего.
– Угу. Понятно. Значит, болеет какой-нибудь кекс, допустим, СПИДом, а ты ему укольчик - и все, больше не болеет? Ходит и радуется жизни… в виде зомбака. Что-то я опять смысла не догоняю…
– Я ученый, а не рационализатор!
– огрызнулся Святогневнев.
– Мое дело - закончить проект! А для чего его будут применять - это уже не мое дело!
– Вот и Нобель так же рассуждал… Мол, хорошая штука динамит - для горных работ пригодится и вообще…
– Олег, ну чего ты привязался? У меня и так все через пень-колоду - уже неделю ничего нового не родил… Эх, мне бы сюда Бориса с Аскольдом, мы бы втроем таких дел наворотили…
– Угу. И еще Краевского до кучи.
– Кстати, о Краевском, - вдруг оживился доктор.
– Я ведь кое-что из его вещей купил…
– О, то-то я смотрю - сервант знакомый!
– сообразил я.
– Думаю - ну где же я его видел? А где это ты достал?
– Да на аукционе… Я этим делом очень интересовался, попросил Петра Иваныча разузнать что-нибудь. Он и выяснил, что там стало. У Краевского дом-то весь разворовали - уже через неделю после смерти залезли какие-то, половину вещей вынесли. Потом милиция подключилась, ФСБ тоже пошуровало… Лабораторию его, наверное, на «Гею» отправили - тут уж я не стал узнавать. А остальное… наследников у него вообще никого не было, вот и распродали с аукциона. Петр Иваныч мне купил, что успел - там почти все еще в прошлом году взяли, а это так, остаточки…
– Угу. Ну и чего?
– Да я там, понимаешь, одну книжку нашел, с пометками на полях… и узнал о его последнем проекте… - замялся Святогневнев, как-то жадно поглядывая на меня.
– О твоей тканевой жидкости…
Я на всякий случай насторожился. А то мало ли - грохнется сейчас с потолка какая-нибудь клетка… Лева мне, конечно, друг, но кто ж его знает - вдруг решит, что ради науки иногда приходится идти на жертвы?
– Ты мне немножечко не нацедишь, а?
– сблизил указательный и средний пальцы, показывая, сколько именно требуется, Святогневнев.
– Одну рюмочку… Я бы исследования провел - вдруг удастся синтезировать?
– А-а-а, ну это сколько угодно, - успокоился я, подходя к лабораторному столу.
– Всегда пожалуйста. Только у тебя ничего не получится - у Краевского же не получилось…
– Ну, попытка не пытка, - пожал плечами доктор, подставляя мне чашечку.
Пару минут мы внимательно наблюдали, как тягучая черная слизь сочится из надреза в хитине. Я вставил туда ложку - царапины срастаются так быстро, что приходится силой удерживать их раскрытыми.
– О Палаче ничего не слышно?
– между делом спросил я.
– Совершенно.
Палач - это еще один мой старый знакомый с прошлых времен. Мы с ним товарищи по несчастью - оба детища шального гения русской генетики. Я, правда, только частично - в моем создании куда большее участие приняла Инанна. Да и без демонов Лэнга я никогда бы не получился таким, как сейчас - ведь это именно Лаларту… одолжил мне внешность, если можно так выразиться.
Последний раз я видел Палача в мае прошлого года, когда оставил его в купе поезда Кемерово-Москва. Так уж получилось, что я этот поезд покинул… немного не по своей воле. А потом я немножечко закрутился, мотаясь по мирам, как-то не до того стало. Осенью прошлого года я пытался его разыскать, но безуспешно - Палач как в воду канул…
Уж не знаю, что с ним случилось - добрался ли он все-таки до этой «Геи» и исчез в ее закоулках, погиб ли в бою с московской милицией или, наоборот, криминалитетом, а может, просто сглючил особенно фатально и самоуничтожился… Но я его с тех пор не встречал и ничего о нем не слышал. Направление его не улавливает - у него есть почти такая же система, и он умеет блокировать мои сигналы.
И блокирует… если еще жив, конечно.
– Так что у тебя за проблема?
– спросил Святогневнев, бережно принимая у меня чашку, до краев наполненную «краевином».