Сын чародея с гитарой
Шрифт:
Она сморщила носик и шагнула назад.
– Ящерица не здесь. Я ее оставила за городом, а сюда пришла пешком…
– Это обман. Ящерица совсем рядом.
Хорошенькое личико Марианы перекосилось, она в гневе уставилась на Правдивца.
– Ты кого называешь обманщицей? Меня?
– Разумеется. Что поделать, таков мой служебный долг.
– Банкан, что это? – спросила, пятясь, Мариана. – Какое-нибудь гадкое колдовство? Это твой отец постарался, да? Заодно со своим дружком, полоумным черепахом?
–
– А, с этими выдрами! Ну, тогда все ясно. – Мариана заколебалась. – Наверное, ты не виноват, это они тебя втянули. Я… я, пожалуй, могу что-нибудь сделать.
– Мариана, ты должна мне помочь. Ты же знаешь, какие глубокие у меня к тебе чувства.
– Не правда, – выдал ящик.
– Нет, правда! Мариана – отличный друг.
– Снова – ложь.
Банкан в ужасе посмотрел на свою словоохотливую ношу.
– Нет у тебя к ней никаких глубоких чувств. Только желание залезть под юбку. Сколько лет уже об этом мечтаешь.
В механическом голосе звучало нескрываемое злорадство.
Раскрыв от изумления рот, Мариана посмотрела на Правдивца, затем на юношу.
– Ах ты, ублюдок! А я-то верила, что ты в меня влюблен! Все ждала признания, берегла себя, дура сентиментальная!
– Ложь! Ложь! Ложь! – возликовал ящик. – Если б только мальчик знал, со сколькими его приятелями ты переспала!
Банкан судорожно сглотнул.
– Мариана, неужели это… правда?
– Конечно, правда, что же еще? – удивился Правдивец. – Неужели ты еще не понял, что мне нельзя не верить?
– Будь ты проклят!
Банкан поднял машину над головой, чтобы вдребезги разбить о мостовую. Но, оглядываясь в поисках одобрения, не увидел Марианы. Она уже исчезла в толпе, убежала за угол. Он медленно опустил ящик.
А затем побежал. Злой, с перекошенным лицом, лавировал среди прохожих, продвигался к околице. А Великий Правдивец скороговоркой выдавал сокровенные тайны каждого встречного.
– Вон у того дородного человека в кармане склянка с ядом, он затеял отравить любовника своей супруги. А вон тот, рядом с ним…
– Молчать!
Не зная, что еще предпринять, Банкан зажал ладонью решетчатый рот механизма.
– Ты уж извини, – зазвучал приглушенный голос, – но у меня почему-то на редкость хорошее самочувствие. Даже разогрелся. Все-таки приятное это занятие – выкладывать правду.
– Не хочу ничего слышать!
– Хочешь, я-то знаю.
– Ну, пожалуйста! – взмолился Банкан на бегу. – Сжалься!
И тут в голосе Правдивца засквозил высокогорный холод:
– Правда и жалость несовместимы! Ты трус! Боишься истины, как и большинство разумных существ.
– Еще бы не бояться, – задыхаясь, прошептал юноша.
До опушки уже было рукой подать.
Глава 27
В конце концов Банкан очутился на знакомой мирной полянке. Ни Джон-Тома, ни Клотагорба он не застал, но растерянный Мальвит впустил его в Древо и даже – о, чудо! – предложил устраиваться поудобнее.
– А ведь я пытался тебя предупредить, – напомнил черепах, когда они с Джон-Томом возвратились. – Но ты не пожелал выслушать. – Заскрипев панцирем, он глубоко вздохнул. – Мало кто внемлет моим советам.
Хорошо, если находится один на сотню.
– Мадж вообще никого не слушает, даже меня.
Джон-Том с тревогой вглядывался в испачканное, вспотевшее, усталое лицо сына. Позади на верстаке помалкивал Великий Правдивец – воплощение механической невинности.
Банкан вытер пот.
– Никогда в жизни не подозревал, что правда бывает так опасна.
– Ошибка – считать, что цивилизация зиждется на абсолютной истине, – важно заявил Клотагорб. – Ее ровно столько, сколько может вытерпеть народ, то есть сущие крохи.
– Это так, – коротко подтвердил Правдивец.
– А тебя никто не спрашивал! – рявкнул Джон-Том.
Банкан ни на миг не упускал из виду устройство, словно боялся, что его металлические штырьки вдруг превратятся в ядовитые зубы.
– И как мы с ним поступим? – спросил наставника Джон-Том.
Клотагорб, взглянув на притихший до поры ящик, ответил:
– Думаю, надо с помощью магии отослать его куда-нибудь подальше. Я попробую. Не получится – ты подберешь безотказную чаропеснь.
– Послушайте! – Банкан резко выпрямил спину. – А если я…
Но прикусил язык, заметив выражение отцовского лица.
От черепашьего колдовства Древо тряслось и гнулось, и над его верхушкой собирались причудливой формы грозовые тучи. Однако ни громы, ни молнии не произвели впечатления на Правдивца. Он даже не шелохнулся. Черепах наконец признал свое поражение, и тогда Джон-Том извлек из памяти самые убойные чаропесни. Но и они не возымели действия.
Намучившись без толку, Джон-Том даже позволил блудному сыну взяться за дуару, а сам спел за отсутствующих выдр. Безрезультатно.
– Разве можно прогнать истину? – заговорил Правдивец, лишь когда стало ясно, что любые потуги колдунов применительно к нему обречены на позорное фиаско. – Для этого не хватит никаких чар, никаких заклинаний. И в речке ее утопить не так-то просто, – добавил он специально для Банкана.
– Все равно мы должны избавиться от этой опасной вещи. – Черепах взглянул на Банкана в упор, и юноша покаянно опустил голову. – Я пытался тебя предупредить, но ты все равно привез ее. Большинству людей вполне хватает той правды, что есть. Даже с лихвой.