Сын чародея с гитарой

Фостер Алан Дин

– Нет! Никогда. – Клотагорб был непреклонен. – Только вражде и розни, разрушению и смерти. На этот счет старые легенды не допускают двойного толкования. Даже себе я не позволил бы владеть этой вещью.

– Но вы должны, по крайней мере, допустить, что не все придерживаются такого мнения.

«А купчик не боится стоять на своем», – с одобрением подумал Банкан.

– Каждый вправе иметь свое мнение о слухах, – проворчал черепах. Из брюшного панциря он выдвинул ящичек, порылся в нем, достал зеленый и совершенно неаппетитный на вид кубик, сунул

в клюв, со стуком задвинул ящичек и принялся задумчиво жевать. – Не рассчитывай на мою помощь. Не в том я возрасте, чтобы гоняться за миражами.

– Вы не в том возрасте уже этак лет полтораста, – заметил Джон-Том.

Черепах кивнул и сказал с тяжелым вздохом:

– Уж поверь знатоку: ничто не приходит быстрее старости. – Он посмотрел на ленивца. – А тебе, путешественник, мой добрый совет: вернись к своим привычным делам и забудь всю эту чепуху. Великий Правдивец – не более чем вымысел, а если он и существует, вряд ли стоит искать его себе на погибель. Я не возьму с тебя плату за эту маленькую консультацию, – проявил он необыкновенную щедрость. – Разочарование само по себе дорогого стоит.

Граджелуту, испробовавшему все возможные подходы, больше нечего было сказать. Клотагорб поерзал в кресле.

– Путник, прежде чем идти сюда, ты позаботился о ночлеге?

Ленивец пожал широкими плечами, при этом он выглядел печальнее прежнего.

– Мне не раз доводилось ночевать в повозке. Не привыкать.

– Могу предложить сносную комнату. Многомерную. Из лучших моих чар.

Ленивец поднял взор и благодарно кивнул.

– Ваше гостеприимство не уступает моему разочарованию. Я принимаю любезное приглашение. – Он потянулся к кошельку, висящему на широком поясе. – Я заплачу…

– Оставь. – Клотагорб великодушно отмахнулся. – Даже абсурдные байки иногда приносят пользу. Мое гостеприимство – за твои сомнительные сведения. Тебе очень повезло: запросто мог превратиться в таракана за то, что нарушил мой сон.

Ленивец вздрогнул, сонные глаза широко раскрылись. Джон-Том поспешил успокоить его:

– У Клотагорба не совсем обычное чувство юмора.

Предпочтя оставить эту реплику без комментария, волшебник слез с кресла и затопал коротенькими толстыми ножками к арке, через которую влетел Мальвит.

– Идем, путник, посмотрим, где тебе удобней будет ночевать. С такой фигурой, как твоя, я бы предпочел очень мягкую постель. А может быть, тебя устроит глубокий гамак?

Джон-Том встал и сдернул с дивана плащ.

– Уже поздно. Я, пожалуй, домой пойду.

Банкан сообразил, что вовсе ни к чему подслушивать прощальные слова. Он ощупью двинулся вдоль стены к парадной двери; от его прикосновения она бесшумно отворилась. И вот он на лужайке, а еще через несколько мгновений – в полной безопасности, под дружелюбной сенью колокольных деревьев. Оставалось лишь надеяться, что мать не заглянула в его комнату. Хотя на всякий случай он приготовил тщательно продуманное и, надо надеяться, правдоподобное объяснение. Впрочем, Талея уж никак не заподозрит, что Банкан шпионил за своим отцом и Клотагорбом.

От всего услышанного в Древе голова шла кругом. Новость была слишком велика для рассудка, она грозила вторжением в надежды и сны, сулила оттеснить реальность, не говоря уже о здравомыслии. Необходимо было ею с кем-нибудь поделиться, и как можно скорее.

Глава 6

– Так, значица, этот Дражеглот…

– Граджелут, – поправил Банкан.

– Так, значица, он – купеза, и впридачу не нашенский, и впридачу ленивец. – Сквилл рыхлил пяткой влажный песок пляжа. – Ну, и че в нем еще приметного, кроме лени?

Они лежали на широкой излучине Обрубка. Жилеты и штаны грудой валялись рядом. Ниина резвилась в воде, ее коричневая лоснящаяся спина то и дело вспарывала речную гладь. Банкан, как и все прочие невыдры, мог лишь смотреть и завидовать.

– Он бывалый и мир повидал, – сказал юноша.

– Богат?

– Трудно сказать. Ленивцы редко преуспевают.

– Да ты их в Колоколесье не больно-то много и видел.

– У этого есть фургон и пара ящериц.

– Надо ж было пилить в такую даль, чтоб толкнуть речугу перед нашим твердокорым старикашкой. – Задней лапой Сквилл прогнал пресноводного крабика и, наблюдая, как тот семенит по дну, сказал:

– Об этом Великом Правдивце много всякого болтают. Похоже, занятная штучка.

– А Клотагорб думает, что его не существует.

Найдя подходящий для метания камешек, выдр прицелился и запустил им в сестру, когда она в очередной раз появилась на поверхности. Ниина без труда увернулась.

– Шеф, но ведь ежели тебе верить, старый клювощелк долго купчишку слушал. Тебе это ни о чем не говорит?

– Только то, что Клотагорб хорошо относится к чужеземным гостям.

– Ну, ты и сказанул! Да наш панцирный педрилка только и знает, что шкуры с них драть.

Банкан отправил плоский камешек печь «блинчики». Он был сильнее Сквилла, но не столь ловок.

– Значит, нам остается подумать над альтернативой, то есть предположить, что в словах коммивояжера есть доля истины.

– Никогда не бывал на северо-западе, – задумчиво пробормотал Сквилл. – Эх-ма, а где я ваще бывал?

Из воды вышла Ниина и встряхнулась, осыпав безмятежную гладь ослепительными жидкими искорками.

– Так, значица, Клотагорба не тянет выяснить, правда это или лабуда?

– Похоже, не тянет, – ответил Банкан. – Но он пригласил Граджелута переночевать. Впрочем, купец наверняка уже уехал.

– Ну, а Джон-Том че?

Она стряхнула с уха обрывок водоросли.

Банкан смотрел на реку.

– Да папаша у меня вообще-то… тяжеловат на подъем. Ты ж понимаешь, как мама смотрит на все эти путешествия и приключения.

Виджи небось тоже вашего батю по головке не погладит, если он к ней с чем-нибудь таким подойдет.

– Старье, че с них взять.

Сквилл пренебрежительно оттопырил нижнюю губу.