Сын гетмана
Шрифт:
– А ведь они, пожалуй, и правы, – сказал Ганжа Богдану. – Видно, придется заночевать в этом жидовском курятнике.
– Пустяки! – отвечал Богдан. – Я покажу французам грамоту коронного гетмана: там прямо приказано, чтобы нас впустили и снабдили всем необходимым.
– Да кому же ты покажешь-то? Будь это еще настоящие часовые, а то, видишь сам, какие-то куклы, точно из дерева выточены.
Предсказания Ганжи оправдались: несмотря на усердные окрики Богдана и на его уверения, что он посланец самого пана коронного
Пришлось вернуться к корчмарю Янкелю. Он уже ожидал их у первого поворота, между тесно сплоченными лавчонками.
– Да ты нас совсем в степь тащишь, – ворчал Ганжа, когда Янкель миновал множество переулков и закоулков. – Куда это все другие разбежались? Вон тут есть ближе лавчонки.
– А я вас, ваша милость, на откуп взял, – лукаво потряхивая бородкой, говорил еврей, – пока вы ездили в крепость, я другим и заплатил. Богатые паны казаки здесь не часто встречаются, за них можно дать отступного.
– Теперь ты это отступное с нас же сдерешь?
– Бедному Янкелю тоже надо жить, – скромно отвечал корчмарь, лукаво подмигивая и отворяя дверь своей лачужки.
II
Побег
– Хайка! – крикнул Янкель жене, входя в дверь. – Гости!
Через минуту явилась растрепанная еврейка в большом платке, небрежно накинутом на плечи, низко поклонилась гостям и засуетилась около печки.
– Тимош, иди сюда! – позвал сотник своего сына. – Чем сидеть в душной лавчонке, пока готовят ужин, мы с тобою побродим по берегу, посмотрим на Кодакский порог.
Примеру сотника последовали и другие казаки; в лачужке остались только Ганжа, Смольчуг и еще один пожилой казак, носивший прозвище Ивана Злого.
Ганжа подозвал Янкеля.
– Червонцы любишь? – спросил он его и повертел перед его глазами золотую монету.
– Что угодно пану? – проговорил Янкель и замер в выжидательной позе.
– Говори мне скорее про Сечь, про запорожцев, про Сулиму, ну, одним словом, про все, что знаешь, да не ври, не то пришибу.
Янкель сделал жалобное лицо и испуганно затряс головой.
– Пан казак хочет погубить бедного еврея. Что мы можем здесь знать про славных запорожских казаков? Они сюда к нам не заглядывают и не заглянут, – с удовольствием прибавил он, искоса посматривая на кулачище Ганжи.
– Ну, не тебе знать, куда они заглянут или не заглянут, – сурово перебил его казак. – А что ты про запорожцев кое-что знаешь, об этом ты сам проговорился.
– Ни, ни, вельможный пане! Когда я вам что говорил? – еще испуганнее прошептал Янкель.
– Ну, так я и сам знаю, что ты три года прожил в Сечи! И не бывало такого корчмаря на свете, который, пожив в Сечи, о ней бы забыл. Ты, наверно, знаешь все, что там делается.
В это время Хайка подошла к мужу и дернула его за полу кафтана.
– Бери! – шепнула она ему по-еврейски. – Здесь не скоро дождешься такого счастья.
– А зачем пану казаку знать про Сечь? – колеблясь, спросил Янкель. – Ведь пан казак регистровый!
– Ну, так что ж, что регистровый? Регистровым-то и надо знать о степных разбойниках. Я думаю, ты немало натерпелся от них, когда жил в Сечи?
Янкель, видимо, успокоился; лицо его приняло печальное выражение.
– Ах, пан казак, немало. Душегубы они! Три раза меня грабили... Зато ж и я им насолил...
– Вот как! – протянул Ганжа. – Ты, Янкель, я вижу, молодец! Чем же ты им насолил?
– Долго рассказывать, пане! Да вашей вельможности и не интересно слушать, – с лукавой улыбкой увильнул корчмарь.
– Пожалуй, что и так! – согласился Ганжа. – Так рассказывай же скорее, что делается в Сечи.
– Если пан даст два золотых, может быть, у Янкеля и развяжется язык, – вставила Хайка.
– И два золотых найдутся, – сказал Ганжа, вынимая из кармана другую золотую монету.
– Запорожцев теперь нет в Сечи, – таинственно начал Янкель, – Сулима награбил у турок и золота, и оружия; он теперь стоит за порогами, пробирается в Сечь...
– За порогами, говоришь ты? – с живостью перебил Ганжа. – Зачем его туда занесло?
– Они прятали свои сокровища в скарбницы, да прослышали, что татары их поджидают в степи; вот они и бросились за ними в погоню; перебили татар, а теперь, верно, скоро опять уйдут в Сечь.
– А где же теперь Сулима?
– Сейчас за порогами в степи, да только панам казакам не справиться с ними: их там видимо-невидимо.
Хитрая улыбка скользнула по губам Ганжи.
– А мы их сюда заманим, – сказал он весело. – Есть у тебя провожатый?
– Ой, пан казак, страшное дело затеваете! Сулима хитер и ловок, как лисица, а бесстрашен, как сам сатана.
– Ну, ладно! Мели там еще! Я этого Сулиму хорошо знаю. Укажи только проводника, а справиться-то я с твоим Сулимою справлюсь, и не таких видал.
Янкель с недоверием покачал головой.
– Как угодно пану казаку. Есть перебежчик. Он вчера прибежал из казацкого табора, пробирается к пану гетману... Я приведу его, если у пана казака есть золотые...
– Добре! – отвечал Ганжа. – А теперь давай есть; вон и пан Богдан с остальными вернулся.
У расторопного корчмаря нашлись и горилка, и пиво, а Хайка не хуже любой казачки сварила тетерю из рыбы и овсяной крупы.
Тимош сидел между отцом и старым дидом. Последний наклонился к уху Богдана и прошептал: