Сын Льва

Астахов Андрей Львович

— Так ты по Касте соскучился? А на меня тебе плевать. — Леодан топнул ногой так, что брызги полетели в разные стороны. — Если бы я не любил тебя так сильно, я бы… я бы…

Ты бы покончил с собой и сослужил бы мне великую службу, с тоской подумал Вислав. В далекие годы его детства старики рассказывали, что боги, а паче всех мстительный Белаг, иногда наказывают грешников особенно изощренно. Могут наказать богатством, которое не приносит счастья, непутевыми детьми, или любовью. Влюбится в тебя насмерть какая-нибудь уродина или сумасшедшая, и никуда от нее денешься. За

какие же грехи боги наказали его Леоданом?

— Надо завязывать с игрой, — пробормотал Вислав и зашагал по мелководью к берегу. Насупленный Леодан семенил за ним следом. Он думал о том, что в Хуле обязательно заставит Вислава объяснить, как и каким образом рэшиец познакомился с Анник. И что между ними было.

* * *

Светловолосый юноша с маленькой обезьянкой на плече стоял на пристани и наблюдал за тем, как в гавани догорает огромный дарнатский гептарес — флагман эскадры, два дня назад захватившей Фанару. Сабеи капитана Порфиуса Кадо, покончив с охраной в порту, атаковали галеру «Меч Игерабала», захватили ее на удивление легко и быстро, а потом подошли к «Звезде Дарната» на четырех кораблях, взяли его на абордаж, перебили команду и, разграбив судно, подожгли его. Теперь некогда величественный корабль напоминал плавучую гору тлеющих головешек, медленно дрейфующую к горизонту.

Со стороны портовой таможни на пристань вышла полная белокурая дама в ярко-алой шитой золотыми арабесками хламиде и, покачивая бедрами, приблизилась к молодому человеку.

— Любуешься на дым славы, брат мой? — осведомилась дама мужским голосом.

— Мне всегда было непонятно, почему люди воюют друг с другом, Пантар, — сказал светловолосый юноша. — А потом я понял. Они боятся старости и увядания. Этот страх заставляет их идти на смерть в молодом возрасте. Молодые умирают легко.

— Нет, брат мой. Все умирают тяжело, и молодые и старые. К счастью, нам это не грозит.

— Ты так думаешь? Если Дары Бездны окажутся в руках прислужников Тени, мы умрем, Пантар. Умрем вместе с миром, частью которого являемся. Окончательно исчезнем. Даже боги бывают смертны.

— У тебя талант улучшать настроение, братец.

— Надеюсь, ты не открыл мальчишке назначение браслета?

— Не беспокойся. Я помню, что смертным нельзя раскрывать их будущее.

— Твоей памяти можно позавидовать… Мамуля, — юноша весело рассмеялся. — Никак не могу привыкнуть к твоему виду. Я бы не рискнул прогуливаться в таком наряде по городу.

— Каждому свое, братец, — невозмутимо ответил Пантар. — Я всегда среди цветов и аплодисментов, счастливых людей и наполненных чаш, а ты возишься со всякой алхимической дрянью в своем подвале, дышишь вонючим дымом от своих зелий и портишь глаза, читая полуистлевшие манускрипты, написанные всякими сумасшедшими. Ты что-то невеселый сегодня. Что-то не так?

— Война началась. И у нас появились Воин, Правитель и Свидетель Событий. Пророчество Ингаля сбылось, — сказал юноша с обезьянкой. — Мы сделали свое дело, Пантар. Теперь очередь Лаэки и Найнавы. Война — их удел.

— Кстати, о женщинах, — сказал Пантар, поправляя локоны своего парика.

Девушка в лиловой тунике легкой походкой вышла на пристань со стороны старого цейхгауза — того самого, откуда Вислав ночью освободил арестованных сабеев. Рядом с девушкой бежала поджарая молодая волчица.

— Они ушли из города? — спросил девушку светловолосый.

— Да, Ангуш. Надеюсь, ты доволен.

— Я более чем доволен. Ты умница, Дивини. Вот только не надо было тебе спать с этим смертным.

— Собрался меня поучать, братец? — Анник-Дивини состроила страшную рожицу. — Не старайся. Я всегда беру то, что мне нравится. А Вислав мне понравился. Кстати, если бы не его искусство, твой дружок Фераний Вар сейчас кормил бы ворон на площади.

— Ты права, сестра. Как всегда. И я вовсе не думал тебя в чем-то упрекать.

— А где Довлад? — спросила девушка.

— Он сейчас подойдет, у него как всегда полно дел в кузнице, — Ангуш усмехнулся. — В кои веки все родственнички соизволили собраться вместе. Ты передала Виславу Дар Чистоты помыслов?

— Как видишь, — Дивини показала на свою грудь и засмеялась.

— Распутница, — пожал плечами Ангуш и снова перевел взгляд на догорающий корабль. Некоторое время забытые боги стояли молча на пристани, и свежий ветер трепал их одежду.

— Что теперь, Ангуш? — спросила Дивини, нарушив молчание.

— С этого дня от нас ничего не зависит. Мы сделали свое дело. Наступает время огня и железа, над которыми мы не властны.

— Честное слово, мне даже жаль, что для нас все так быстро закончилось, — вздохнул Пантар. — Я привязался к Леодану. Он славный паренек.

— Он Сын льва. И Теневая Сторона знает об этом. Прислужники Тени уже начали за ним охоту. Они сумели увидеть его глазами Каффарая. Теперь наши судьбы и судьбы этого мира зависят от одной-единственной смертной женщины. От Касты.

— Ты полагаешь, Ангуш, она справится?

— Должна справиться. Таблицы Судеб не могут ошибаться.

— Довлад, похоже, забыл о своем обещании, — вздохнула Дивини. — Солнце садится, и мне холодно. А Сабра хочет есть. Пойдемте, навестим нашего мастера-домоседа. Пусть угостит нас своим самогоном.

— Я за, — пророкотал Пантар. — Эта куча дерева догорит и без нас.

— Согласен, — Ангуш приласкал обезьянку, копавшуюся в его белоснежных кудрях. — Давайте устроим себе маленький праздник. Мне очень хочется хорошенько выпить.

— Слава вам, забытые боги! — провозгласил Пантар и расхохотался так, что Сабра зарычала, а обезьянка с пронзительным писком спряталась за Ангуша. Потом все трое неспешно направились к выходу из порта, и наступающие сумерки поглотили их.

КОНЕЦ ПЕРВОЙ КНИГИ

ПРИЛОЖЕНИЯ

СЕЛТОНСКИЕ БОГИ

Гаван — селтонское божество войны. Изображался в виде воина в рогатом шлеме и с секирой в руках. Главный храм Гавана находился в Эргалоте, древней столице Селтонии. Священное животное Гавана — черный козел.