Сын охотника на медведей
Шрифт:
Но вместо того, чтобы спустить курок, Мартин опустил оружие и отскочил назад. Его не по годам проницательный взгляд уловил, что третий выстрел лишний. Медведь стоял неподвижно, словно остолбенев. Клокочущий хрип вырвался из глотки хищника, затем последовал стон, смешанный с ревом. Дрожь пронзила всю тушу зверя, его передние лапы опустились, а с языка ручьем хлынул поток черной густой крови, и через секунду гризли всей массой грохнулся оземь. Последовала мелкая конвульсия – туша дернулась еще несколько раз, да так и застыла рядом
Внезапно послышались громкие голоса и топот бегущих ног.
– Дьявольщина, медвежья тропа! – донеслось снизу, со стороны воды. – Это мог быть только гигантский гризли! Но они оба не догадывались об этом и вышли прямо навстречу зверю. Быстро за ними!
Это был голос Олд Шеттерхэнда. Опытный вестмен с первого же взгляда на тропу определил, что за животное протоптало ее.
– Да, это гризли, – послышался голос Толстяка Джемми. – Возможно, все они уже погибли! Вперед, в лес!
Тут же и голоса, и шаги сплелись в единый гул.
– Эгей! – встретил прибывших улыбающийся Мартин Бауман. – Не стоит беспокоиться. Все в порядке.
Олд Шеттерхэнд и Виннету были первыми, кто добрался до берлоги. За ними выскочили Токви-тей и Длинный Дэви, следом – Толстяк Джемми и маленький саксонец, а замыкали процессию несколько индейцев. Остальные остались в лагере, при лошадях.
– В самом деле – гризли! – не скрывал своего удивления Олд Шеттерхэнд, оглядывая поверженного зверя. – Да еще какой огромный! И вы живы, Мартин?! Какое счастье!
Он подошел к медведю и осмотрел рану.
– Прямо в сердце! Великолепный трофей! Разумеется, мне не нужно спрашивать, кто уложил его.
Естественно, все хотели услышать про это опасное охотничье приключение, и Мартину пришлось обо всем рассказать. Он сделал это просто и скромно, без прикрас, но все же слушатели по достоинству смогли оценить его хладнокровие и мужество. Теперь на долю юноши выпало всеобщее признание.
– Мой дорогой юный друг, – произнес Олд Шеттерхэнд, – охотно признаю, что даже опытнейший охотник не смог бы проделать это лучше вас. Если вы будете и дальше продолжать в том же духе, из вас когда-нибудь получится тот, кто заставит многих заговорить о себе.
Даже обычно немногословный Виннету одобрительно заметил:
– У моего маленького белого брата решимость старого воина. Он достойный сын знаменитого Грозы Медведей. Вождь апачей дает ему свою руку.
Когда ладонь юноши оказалась в руке Виннету, Мартин ощутил, как крепнет его чувство собственного достоинства. Такая похвала со стороны обоих знаменитостей вызвала внутри у него даже больше воодушевления, чем то, которое возникает, когда человек получает награду непосредственно из рук первого лица в своем государстве.
Маленький саксонец ткнул в ребро Толстяка Джемми и заметил:
– Это ли не славный подвиг? А?
– Еще бы! Я исполнился уважения к этому парню.
– Значит, теперь вы верите, что он и других медведей
– Охотно.
– Да, он очень славный парень. Кто знает, как на его месте поступили бы вы… Почти уверен, что вы спокойно позволили бы медведю сожрать себя.
– Ну, не так уж спокойно. Я таскаю с собой свою старую «пушку» не для того, чтобы воробьев пугать.
– Вот как! Спрашивается только, попали бы вы хоть в одного воробья из своей хлопушки? Медведя, по-моему, на мушку взять легче. Подстрелили ли вы хоть одного?
– И не только одного.
– Послушайте, хватит врать-то! Не утруждайте себя напрасно, все равно вам никто не поверит.
– Хо! Как-то раз я даже проспал рядом с медведем всю ночь напролет и лишь утром заметил, что серый приятель по-соседски остановился на ночлег.
– Это немыслимо! Не заметить медведя, надо же! Разве зверь не храпел?
– Нет, этот экземпляр гризли сопел и хрипел, но только никак не храпел.
– Хм! Вы должны рассказать мне об этом.
– Сегодня вечером, когда сделаем привал. Сейчас нет времени.
Для шошонов медведь был желанной добычей. Его грудинка считалась вкусным лакомством, окорок ценился еще выше, а лапы вообще слыли изысканным блюдом. Лишь сердце и печень медведя индейцы выбрасывают, потому что считают их ядовитыми. Очень популярно у них медвежье сало, из которого они готовят маслянистую жидкость. Эта жидкость незаменима, например, при приготовлении боевой раскраски или охры, которой сиу разрисовывают линии пробора волос. Кроме того, индейцы натирают салом кожу, чтобы защититься от укусов москитов и других вредных насекомых.
На вопросительный жест вождя шошонов Мартин ответил:
– Пусть мои братья возьмут мясо медведя, а шкуру я оставлю себе.
Через две минуты шкура с хищника была содрана, а мясо разрезано на куски. Пока большинство шошонов свежевали тушу своими острыми, как бритвы, ножами для скальпирования и резали мясо длинными, широкими полосами, остальные занимались обработкой шкуры, разумеется, в предварительной пока стадии. Все прилипшие к ней остатки мяса были тщательно удалены, а шкура хорошо очищена, после чего череп медведя томагавком раскололи, чтобы мозгом хищника натереть внутреннюю поверхность шкуры для ее лучшей сохранности.
Со всеми этими работами воины управились за четверть часа и вернулись в лагерь. Шкуру взвалили на вьючную лошадь, которую шошоны предусмотрительно взяли с собой, а мясо засунули в «печи».
Печи? У индейцев с собой были печи? Само собой, только, конечно, эти печи были не из мрамора, фарфора или железа. Просто каждый положил свою долю мяса под седло. За время скачки оно обычно настолько размягчалось и запекалось, что к вечеру представляло собой готовый продукт и поедалось с огромным аппетитом. Конечно, какому-нибудь гурману из Старого Света такое блюдо вряд ли показалось бы очень аппетитным.