Сын охотника на медведей
Шрифт:
– Конечно, иначе зачем им его преследовать? Для нас, кстати, это тоже может закончиться весьма плачевно. Краснокожим все равно, падет ли их месть на виновных или на кого-нибудь еще.
– Мы должны предотвратить несчастье!
– Да, – кивнул Толстяк. – Долго нам скакать не придется – индсмен на загнанной лошади далеко не уйдет.
Они снова вскочили в седла и галопом помчались по следам, вправо и влево от которых уходили другие отпечатки, несомненно, оставленные вьючными лошадьми. Вопреки прогнозу Джемми, оба следопыта вынуждены были преодолеть значительное расстояние по холмистой местности, прежде чем скакавший впереди Толстяк наконец резко не остановил кобылу.
– Это точно они, – уверенно сказал Джемми. – Они не приближаются к нам, значит, еще не повернули обратно. Ну что, старина, подслушаем их?
– О чем речь?! Только сначала придется «захромать» лошадей.
– Нет, это может нас выдать, а ведь нам надо остаться незамеченными. Нам нужно крепко их привязать, чтобы они не смогли ступить ни шагу, пока мы не позволим.
«Захромать»– выражение трапперов; оно означает, что передние ноги коня связываются так, чтобы животное могло делать лишь маленькие шажки. Обычно это делалось, когда трапперы чувствовали себя в безопасности, в противном случае лошадей крепко привязывали к деревьям или к вбитым в землю коротким колышкам. Для этой цели, особенно в бедной растительностью прерии, охотники всегда возят с собой маленькие острые клинья.
Итак, оба неразлучных животных были крепко привязаны к кустам, после чего их хозяева стали осторожно пробираться на звуки голосов. Вскоре они оказались у мелководной речушки или скорее ручья, окруженного высокими берегами, своей крутизной свидетельствующими о том, что каждую весну здесь проносятся бурные потоки. Русло ручья делало неподалеку большой крюк, внутри петли которого располагались в траве напоминавшие по виду бродяг девять человек. Среди них, в центре, лежал юный индеец, связанный по рукам и ногам, не имевший возможности даже пошевелиться. На другой стороне воды, прямо под высоким берегом, валялась его громко фыркающая лошадь. Бедное животное с истертыми в кровь боками не имело сил даже подняться, не говоря уж о том, чтобы взобраться на берег. Лошади преследователей находились при них.
Эти люди не производили хорошего впечатления. Глядя на них, настоящий вестмен тотчас отметил бы, что видит перед собой типичный образец того самого сброда, с которым на Дальнем Западе разговаривают лишь языком судьи Линча 16 .
Джемми и Дэви присели на корточки за кустом и стали наблюдать за происходящим. Люди тем временем шептались – вероятно, обсуждали судьбу пленного.
– Как они тебе? – тихо спросил Толстяк, блеснув лукавыми глазками.
– Так же, как и тебе – совсем не по вкусу!
16
Судья Линч – плантатор из южных штатов Чарльз Линч, популяризовавший «линчевание»– жестокую расправу без суда и следствия.
– Их физии так и просят трепки! Жаль бедного краснокожего парня. Как думаешь, из какого он племени?
– Пока ничего сказать не могу. Он без боевой раскраски и не носит никаких тотемов. Но я уверен, что он не на тропе войны. Ну что, берем его под свою защиту?
– Само собой! Не думаю, что он дал им повод обращаться с ним так скверно. Идем, перекинемся с ними парой слов!
– А если они не захотят нас слушать?
– Тогда у нас есть выбор: либо силой, либо хитростью заставить их подчиниться. Меня вовсе не пугают эти типы, но все же знаешь: даже выпущенная трусливым мерзавцем пуля иногда попадает в цель. Они не должны знать, что мы верхом, и лучше всего, если мы подойдем с другой стороны ручья, чтобы им и в голову не пришло, что мы уже видели их лагерь.
Глава вторая. ХРОМОЙ ФРЭНК
Следопыты подхватили свои ружья и прокрались к воде, держась от группы белых на таком расстоянии, чтобы те не могли их заметить. Затем они по берегу спустились вниз, перемахнули через узкий ручей и на противоположном берегу его снова взобрались наверх. Теперь им пришлось сделать небольшой крюк, после чего они вышли к потоку как раз в том месте, где на другом берегу, прямо напротив, и располагалась компания, многие члены которой беспечно валялись на траве. Оба тут же сделали вид, будто ошарашены встречей с людьми.
– Эй! – заорал Толстяк Джемми не своим голосом. – Что это? А я-то думал: мы одни здесь, в этой благословенной прерии! И вдруг настоящий митинг! Надеюсь, нам позволят принять в нем участие.
Те, кто лежал в траве, поднялись, и теперь вся компания, как по команде, уставилась на двух невесть откуда взявшихся чужаков. В первый миг показалось, что они не очень обрадованы появлением незнакомцев, но стоило им обратить внимание на фигуры и костюмы обоих, тотчас раздался разноголосый смех.
– Thunderstorm! 17 – прохрипел один из них, увешанный всевозможным оружием. – Что стряслось? У вас что, в самый разгар лета масленица? Или вы тащитесь на карнавал?
17
Гром и молния! (англ.).
– Aye! – кивнул Длинный. – У нас как раз не хватает пары шутов, вот мы и завернули к вам.
– Тут вы обратились не по адресу.
– Не думаю.
С этими словами сухой Дэви перешагнул своим семимильным шагом через ручей; еще один шаг – и он предстал перед говорившим. Толстяк сделал два прыжка и как мяч взлетел наверх, приземлившись рядом со своим приятелем.
– А вот и мы, – расплылся он в блаженной улыбке. – Good day 18 , господа. Нет ли у вас чего-нибудь промочить горло?
18
Добрый день (англ.).
– Вон там вода! – прозвучал недружелюбный ответ, и говоривший указал на ручей.
– Фи! – Толстяк скорчил кислую мину, и его носа совсем не стало видно. – Вы думаете, я изнываю от дикой жажды? Да это и в голову не придет внуку моего деда! Раз у вас нет ничего получше, то можете спокойно возвращаться по домам, здесь, в этой доброй прерии, вам делать нечего!
– А для вас прерия – закусочная?
– А то как же! Жаркое ходит тут прямо под носом. Нужно только уметь поставить его на огонь.
– Вам, похоже, оно идет на пользу.
– Само собой! – засмеялся Джемми и с нежностью погладил себя по выглянувшему из шубы животу.
– Такое впечатление, будто вашего друга вы держите на голодном пайке.
– Отчасти да. Ведь только половина нормы идет ему на пользу! Не имею права губить его красоту, потому что взял я его с собой в качестве пугала, чтобы ни один медведь или индсмен и близко ко мне не подходил. Но, с вашего позволения, мастер, что же привело вас сюда, к этой прекрасной воде?