Сын палача
Шрифт:
– Допустим, ты прав. Но зачем ты мне это сообщаешь? – слегка настороженно спросила Рада, особенно после моих слов о знакомстве с Томеком.
– Чтобы ты поняла, какие силы нам потребуются для снятия проклятия. Вдвоем мы не справимся точно. Разве что обратиться к паладинам, но тогда что? – задал я скорее риторический, чем требующий ответа вопрос.
Орден – штука крайне неоднозначная. И терпят их практически везде лишь по одной простой причине: отделение ордена в конкретной стране пусть косвенно, но подчиняется государственной власти. В определенных рамках, но подчиняется. И учитывая это, можно предположить, что паладины не поддержат Эвверанов, если те же Торны предложат им сделать вид, что братья ордена самостоятельно нашли и сняли проклятие. Паладины над своим имиджем среди
– Это ты так хочешь сказать, что у нас нет другого выхода? – язвительным тоном спросила девушка.
– Если найдешь – с радостью послушаю, – пожал я плечами. – Я его не вижу. Пока не вижу…
– Мы сообщим Келдрину, и он сможет собрать весь род, чтобы одолеть этого… Грахтарна.
– Да? Устроите бой с магом смерти посредине людной деревни? А ведь он от смертей вокруг будет только сильнее и точно не станет стесняться, накладывая смертельные заклинания по большим площадям. При такой облаве ему терять уже будет нечего, – предостерег я.
– А ты, Солрэн? Ты с нами или уже нет? – похоже, это Раду сейчас интересовало больше.
– С вами. Просто предостерегаю от поспешных и необдуманных поступков.
– Тогда мы вернемся в особняк и обговорим все с Барнсаром и господином Келдрином.
Желая показать, что на этом разговор закончен, Рада поднялась и покинула палату.
Я вздохнул. Кажется, все в реальности будет тяжелее, чем я предполагал.
Источник силы (если он, конечно, был достаточно мощным) всегда ощутим, не только магами, но и даже обычными людьми. Здесь, буквально в стенах этого старого особняка, жила магия огня. Тут всегда было сухо, и обитатели его не знали холода. В камине, расположенном в главном зале особняка, выполненном в рост человека и даже немного выше, постоянно горел не угасающий огонь. Именно это пламя олицетворяло источник, являлось его физическим проявлением, его сила распространялась далеко за пределы этих стен.
У огня грелась высокая немолодая худощавая женщина, удобно устроившись в старом, но еще вполне крепком кресле, сделанном очень давно настоящим мастером, которое, скорее всего, переживет и ее саму. Она протянула к пламени свои руки, облаченные в изящные перчатки из черного кружева. Несмотря на то что в зале было достаточно тепло, даже почти жарко, женщина мерзла и тянулась к огню. Её бледное тело иногда вздрагивало от холода.
За ее спиной измерял шагами комнату молодой маг. Семь шагов до стола, повернуться, три шага до кресла, повернуться, шесть шагов до покрытого пылью комода, повернуться… Его одолевали тяжелые мысли и преследовали сомнения. Дело, которому он посвятил последние годы, перешло в свою активную стадию. Это воодушевляло, но риски…
– Моритас. Прекращай нервничать, – вдруг произнесла женщина.
Молодой маг остановился, одернул себя.
– Простите, госпожа.
– От твоего волнения ничего не меняется, – спокойным, даже слишком спокойным голосом добавила она. – Все произойдет так, как должно произойти. Мы же будем отталкиваться от результата, каким бы он ни был.
Моритас мысленно возмутился, однако спорить не собирался. Лишь высказал философское:
– Нет ничего хуже, чем ждать и догонять.
– Отнюдь, мой юный неопытный друг, – ответила волшебница, продолжавшая зябко кутаться в свою меховую накидку. Будто бы и не было рядом столь сильного пламени. Молодой маг, наоборот, старался держаться от камина как можно дальше. – В сравнении с чувством полного отчаяния и безысходности, которое наступает в истинно безвыходной ситуации, нетерпение от ожидания вестей, или же гонка с конкурентом, тебя опережающим, не более чем легкая поволока на чувствах. Не думай о результате. Не надейся на результат. Думай о том, что будешь делать, когда результат будет достигнут, – поучительно изрекла она.
Но волшебник, уже успевший неплохо познакомиться с этой дамой, не стал ни соглашаться с ней, ни вступать в спор. Он прошел до стола, где на пыльной столешнице были разложены несколько бумажных свертков с походной едой и пара бутылок хорошего вина. Подходящего для этого момента фужера под рукой не нашлось, пришлось использовать старую кружку, найденную в столовой особняка. Красное вино выплеснулось и с журчанием побежало по латунным стенкам.
– Налей и мне тоже, – приказала или попросила дама, по её тону это невозможно было понять.
В ее меланхолическом голосе сложно было различать испытываемые эмоции. Если эта странная женщина вообще вкладывала в речь нечто столь обыденное и простое. Закончив наливать, Моритас подал одну кружку ей, а себе взял другую.
Пол галереи, которая примыкала к входу в особняк, заскрипел под чьими-то тяжелыми шагами.
Моритас с надеждой обернулся на дверь, но по очертанию гостя, видимому сквозь помутневшие и от того непрозрачные стекла окон, понял – это не тот, кого он ждал.
Дверь отворилась, и в зале появилось новое действующее лицо. Невысокий, скорее даже приземистый, полноватый маг с морщинистым лицом. Он нервно протер лысину изъятым из нагрудного кармана платком, а затем начал вертеть его в ладонях, будто не зная, куда его деть.
– Чего такой нервный, парень? – ехидно спросил он у Моритаса. – Не бледней так рьяно. Все сработает так, как нужно.
Моритас отвернулся, поднося бокал к губам. Лысый ему не нравился, и чувство это было взаимно, но личные предпочтения не должны сказываться на работе, приходилось терпеть.
– С другими образцами не возникло проблем? – спросила дама, с тем же успехом ее слова можно было принять за утверждение.
– Все прошло как надо. Зверьки в клетках и уже едут на новое место. Ждем только нашего орденоносца, – едва слышно хохотнув на последнем слове, мужчина жадно посмотрел на вино в руках собеседников и громко сглотнул. – Можешь праздновать маленькую победу, парень. Твой приятель действительно вычислил этого старого пердуна в два счета. Хотя я все еще думаю, что с данной проблемой можно было разобраться намного проще и изящней, – и он презрительно оттопырил губу.
– Это потому, что ты видишь только одну цель, – возразил молодой маг, хотя и предполагал, что его слова все равно не будут услышаны. – А их несколько, и может статься, что даже мы не знаем обо всех.
Моритас устало вздохнул. Когда потребовался маг хаоса для отвлечения внимания, он вспомнил о своем сослуживце. Однако роль, которую должен был сыграть хаотик… Солрэн не был гением интриг, но головой пользоваться умел. Совсем не теми людьми были Раганы, чтобы наследник их вырос близоруким кретином. Поэтому имелась очень большая вероятность, что Сол очень скоро поймет, во что вляпался. Поймет куда быстрее, чем поставленная ловушка сработает. Из-за этого пришлось задействовать его только в последний момент, да еще и задание дать полностью противоположное тому, что от него требовалось. Что поделать, просьба «иди, устройся в род Эвверан, помогай им всеми силами, но не говори, что это мы тебя надоумили» выглядела бы, мягко говоря, подозрительной. Да и Солрэн бы первым делом спросил, у того же Келдрина, не знаком ли тот с неким магом Моритасом. А Келдрин, да и его сын знали Моритаса в лицо, а еще отлично знали, что он им совсем не друг. И тогда бы возник следующий вопрос, а для чего Сола заклятые враги прислали в дом Эвверанов? А так его старый сослуживец поступил вполне предсказуемо, нарушив прямой приказ «благодетеля» и начав действовать от обратного. Что, впрочем, от него и требовалось.
– Меня больше напрягает другой момент, – признался Моритас. – После того, что наш Цепной Пес устроит паладинам, даже слепой не поверит в вину Рагана. Тому просто сил не хватит устроить то, что устроит наш хаотик.
– Не беспокойся и об этом, – ответила дама. – Думаю, кто-то в ордене позаботится, чтобы вопросов до поры не возникало. По крайней мере, меня в этом уверили.
Снова раздались шаги по скрипучим половицам. В этот раз сомнений быть не могло. Дверь открылась, и в нее вошел мужчина в походном костюме ордена паладинов. Лысый маг тут же переместился в сторону, выказывая некие опасения перед воином порядка. Он старался всячески не показывать, но именно этого паладина мужчина боялся до такой степени, что начинал нервно дергать рукой при упоминании о нем.