Сын палача
Шрифт:
Гончая боли, добившись своей цели, растворилась в воздухе, но это была лишь одна из многих других, что вились вокруг огненной защиты, поддерживаемой наследником рода Эвверан, выискивая малейшую прореху, через которую они смогут проскользнуть.
Барнсар замешкался, не понимая, что случилось с его напарницей и насколько серьезна травма. Он слишком сильно сосредоточился на удержании защиты, которая прогибалась под давлением магии старика. Они не ожидали такого напора, не были готовы к нему.
В сложившихся обстоятельствах в Барнсаре говорили инстинкты, все же был наследником рода, в котором уже далеко не одно поколение тренировали боевых магов.
Болью!
Магия смерти четвертого круга, не самое затратное, но сложное в исполнении заклинание!
Маг резко погасил свое пламя, а затем зажег снова, немного его изменив. Вместо обычного «огня» он покрыл свои руки «огнем аспекта», менее разрушительным, но способным влиять на магические структуры чужих заклинаний. Средство защиты, выработанное магами огня для таких моментов, и именно им он еще недавно пытался разрушить печать проклятия вместе с обителью демона.
Схватившись одной рукой за руку Рады, которую она баюкала у своей груди, он с силой притянул ее к себе и направил пламя прямо на пораженный проклятием участок кожи, выжигая магию смерти из ее тела. О том, как потом лечить этот ожог, он не думал. Второй же рукой поймал выскочившую из опадающего без подпитки магией пламени, какое для этих тварей не представляло уже непреодолимой преграды, вторую гончую боли. Со злым шипением черная змея пыталась дотянуться до парня, но, крепко зажатая в кулаке, не могла этого сделать. В следующий миг змея вспыхнула, разлетаясь мелким пеплом.
– Давай, Рада, милая, приходи в себя, – шептал Барнсар, сосредоточившись на защите.
Контролировать работу заклинаний в двух направлениях было тяжело, но когда хочешь выжить или спасти дорогого человека, то открываются и не такие возможности. И плевать на последствия.
Он спалил еще двух гончих, прежде чем волшебницу отпустила боль, а заклинание старого мага было окончательно разрушено. Рада смогла тяжело и глубоко вздохнуть. Несколько секунд ее обезумевший взгляд метался вокруг. Долгие секунды боли ошеломили девушку, она потеряла связь с реальностью, забыв, где находится и что происходит. Но осознанность происходящего быстро возвращалась, и девушка начала приподниматься, все еще баюкая пострадавшую от фантомных и не только болей руку.
– Гончие боли? – хрипло спросила она, слегка морщась.
– Да, – коротко кивнул Барнсар, перехватив еще одну черную змею. – Как ты?
Вместо ответа Рада покрыла руки пламенем, показывая, что готова продолжать, хотя бледное лицо и неуверенные движения ее выдавали. Девушка не являлась опытным воином, прошедшим через сотни схваток, и ей требовалось время, чтобы прийти в себя. К их сожалению, им такой поблажки никто давать не собирался.
Томек прекратил пускать новых гончих, удовлетворенный тем количеством, что уже было создано, отменив заклинание. Но в его распоряжении все еще было достаточно каверзных приемов, какие бы он мог обрушить на детишек, если бы не малое количество собственной энергии. Каким бы сильным ни был Томек, все же возраст и потраченные силы на ритуал истощили его, не давая развернуться на полную мощь.
Как только Рада смогла самостоятельно передвигаться, маги огня вновь начали отступать. Стена огня, разделявшая противников, опадала. Рада попутно метала в мага смерти сгустки магического огня, но они разбивались о поставленную тем защиту.
Маг смерти вскинул руку, отправляя импульс заклинания к силам кружащего над городом роя. Это не ускользнуло от внимания наследника рода Эвверан. Барнсар изготовился, ожидая атаки насекомых, готовый сжечь их хоть всех разом, гнева, питающего пламя, сейчас в нем было более чем достаточно. Лишь бы хватило сил и энергии в резерве.
Но Томек не послал насекомых на пламя, это было бы излишней тратой ресурсов. Он поднял вторую руку, создавая новое проклятие. Магия смерти не могла похвастаться чистыми боевыми заклинаниями, но различных атак в арсенале этого аспекта было предостаточно. Томек, как инициатор ритуала, просто использовал силу, накопленную демоном, и, пустил ее напрямую на заклинание, наложив проклятие.
Резко похолодало, утих ветер, будто сам воздух замер, став медлительным и ленивым. Краски выцвели, мир снизошел до серых безжизненных тонов. Затихли даже звуки, не способные пробиться через вязкий, скованный воздух. Только что ярко полыхающее, пусть и утихавшее пламя погасло. Резко. Разом. Будто его и не было. Будто его просто вычеркнули из этого серого мира, как нечто слишком яркое, чуждое.
– Рада! – крикнул Барнсар.
Голос его дрожал эхом, он даже сам едва слышал себя. Эта сила выходила за рамки возможностей мага четвертого круга, если раньше магам огня было нелегко противостоять своему противнику, то сейчас…
Томек опустил руки. Рой насекомых обрушился с неба ливнем. На ходу связываясь, струясь потоками, они создавали образы монстров из ночных кошмаров, словно одного факта падающей с неба лавины, принявшей плотское обличье смерти, было мало. Рада запаниковала, с ужасом глядя в глаза своему материализовавшемуся страху. Это не шло ни в какое сравнение с боем против какого-то там лютоволка. Ничто не могло подготовить ее к такому, а в силу отсутствия боевого опыта она не могла сохранять спокойствие в такой ситуации.
А Барнсар, как любой достаточно тренированный боевой маг, вспомнил. Вспомнил то, единственное из бесконечных наставлений всех его учителей, что могло его спасти: самая главная слабость магии смерти – сами маги смерти.
Он воззвал к своему огню, желая закрыть себя пламенем полностью, но подавляющая аура, поставленная Томеком, позволила юноше создать лишь едва заметное пламя на своем теле, а траты энергии были на порядок больше, чем рассчитывал Барнсар. Но юноша рывком побежал вперед, прямо на мага смерти. Потому что знал, пока Томек держит это проклятие, он не может сойти с места. Не может даже пошевелиться, лишь контролировать и управлять воздействием.
Эвверан успел преодолеть треть дистанции, когда на него обрушился рой, стремясь повалить на землю и похоронить под собой. Пламя лишь слегка защищало его от жалящих прикосновений смерти. Кожа горела болью, мышцы то и дело вздрагивали от спазмов. Но Барнсар упорно шел вперед, несмотря на все усиливающееся влияние аспекта смерти, что проникало сквозь защиту вместе с укусами насекомых. Поколение за поколением Эввераны учили своих потомков самому важному – самоотдаче на грани самопожертвования (именно благодаря этому из простых солдат несколько веков назад они стали магическим родом). Учили умению продолжать бой, даже находясь на грани смерти, даже в безвыходном положении, всегда, несмотря ни на что.