Сын палача
Шрифт:
Все-таки нужно было убедить Томека или прикончить его сразу же. Да, я был не в лучшей форме, но это не оправдание, ситуацию затянул я сам. Достаточно.
– Мой род – род палачей. Похоже, пора применить родовые навыки на практике, – невесело ухмыльнулся я.
– Сколько пафоса, – фыркнула воительница ордена. – Подожди, ты сейчас не способен воспроизводить энергоемкие заклинания. А против мага четвертого круга тебе потребуются все силы. И помощь, – намного тише добавила она. – Радуйся, что я нахожу твой детский пафос милым и готова подставить свое плечо. К тому же дело хорошее…
Из ее ременной
– Наша эссенция, – пояснила она, хотя я и сам уже догадался о содержимом. – Тебе потребуются силы. И не беспокойся, эта, – она протянула мне два флакончика, – достаточно чистая, чтобы ты мог извлечь много, достаточно много сил. Хаотики ведь могут преобразовывать аспекты других? – она иронично приподняла бровь, будто ставила мои способности под сомнения.
Спорить с ней не стал, это было бы абсолютно бесполезно, и сразу же выпил первый. По телу пошла теплая волна, энергия усваивалась совершенно непривычно, даже не так, как при употреблении чистой эссенции без примеси аспектов других стихий, сейчас чувствовалось все иначе. Все же порядок в чем-то схож с хаосом, хотя и противоположен ему, отчего мой внутренний источник с радостью схватился за такое «топливо», наполняя меня магией. Второй выпью непосредственно перед боем… Но очень надеюсь, что это все-таки не потребуется.
– Вот теперь мы можем идти, – улыбнулась мне Илара.
Паника захлестнула многострадальную деревушку. Жуткий, ввинчивающийся в череп гул висевшего высоко в небе роя заставлял людей бросать все и бежать как можно дальше. Куда угодно, лишь бы прочь от этого места. Животный страх, что сжимал в своих когтях сердца людей, был не столько порожден жутким жужжанием, сколько ощущаемым дыханием самой смерти, обратившей внимание на это маленькое поселение.
Маги даже без подготовки могли установить в этом явлении проявление аспекта смерти, и их это тоже совсем не радовало.
В живую, струящуюся жгутами мелких стай тучу вливались все новые и новые черные сгустки. И время от времени из этого чудовищного водоворота вырывались щупальца, с неимоверной скоростью долетающие до земли, врезаясь, вгрызаясь в нерасторопного бедолагу, не успевшего убежать, так не вовремя высунувшегося из своего укрытия.
Центр деревни пылал. Из охваченной пламенем часовой башни доносился демонический хохот черпающего проклятую силу монстра, потустороннего чудовища, порожденного силой магии, желающего прорвать разделяющую миры завесу и воплотиться в царстве живых.
Бой едва не закончился лишь начавшись. Маг смерти, что мог отлично чувствовать все, что происходило с завязанным на его жизнь проклятием, не стал даже заходить в башню. Он долго ждал момента, когда сможет своими руками вцепиться в глотки столь ненавистных имперцев, он усилием воли обращался к аспекту, с которым связал себя сравнительно недавно. Твердеющие до состояния гранита куски земли сорвались с места, пробивая башню в том месте, где находились враждебные ему маги, и едва не разрушая ее.
Демон, чьим пристанищем являлась башня, защищал ее, удерживал, будто вырвав из реальности, оберегая от буйства сил, пробужденных волей магов. И такие повреждения ему были не страшны и никак не могли помешать.
Наследник
Барнсар провалился вниз, и здесь бы быть ему убитым магом смерти. Но Рада встала на его защиту, закрывшись стеною пламени. Она сама пыталась атаковать не скрывавшегося, издевательски стоящего на самом видном и открытом месте мага смерти. Ее огненные шары то проносились мимо, то увядали в черном тумане, которым Грахтар закрывался от заклинаний. Сам же маг смерти творил другую магию, невидимую глазу, но оттого многократно более страшную.
На волшебницу навалилась слабость, ее пробила дрожь, во рту все высохло, словно жажда мучила ее неделю кряду. Ошеломленная, она едва не опустила щит, единственное, что ограждало ее саму и ее любимого от олицетворения смерти, каким стал старый маг.
На помощь пришел оправившийся от шока Барнсар. Струя пламени, которую он пустил, была мощнее, плотнее и жарче, чем раньше. Томек, защищаясь, поднял целый пласт земли перед собой, остановивший «дыхание дракона» – одну из самых распространенных боевых магических техник аспекта огня.
Но Эвверан хотел лишь отвлечь врага, закрывая на несколько секунд потоком пламени себя от взгляда мага. Он потянул Раду за собой, чтобы отойти дальше от полыхающей башни. Они, к своему сожалению, недооценили противника и теперь вместо атаки вынуждены уйти практически в глухую оборону, лишь иногда огрызаясь в ответ.
Барнсару хотелось самому справиться с этой проблемой и доказать своему роду, что он достойный наследник своего отца. Но эта гордыня привела его к такому плачевному результату, и сейчас парень думал о том, как вывести из-под огня Раду, а не о чем-то большем.
Пламя распространялось, будто питаемое злобой все еще собирающего силы демона. Ритуал был завершен раньше запланированного срока, это не было критично, но все же сказалось на результате.
Два мага огня, защищаясь и атакуя, распространяли очаги, пытаясь оставить между собой и магом смерти пылающую преграду.
Грахтарн вскинул руку, создавая в воздухе магический знак и напитывая его энергией, отчего тот «зажегся» тьмой. Из черной дымки, вспыхнувшей в его ладони, вырвались гончие боли, бестелесные змеи с пастями под стать крупной собаке, порождение мрачного разума адепта аспекта смерти. Призрачные твари, не замечая разогревающего камни жара и яркого опаляющего пламени, скользнули к врагам своего повелителя. Им было чуждо понятие страха, для них существовала лишь цель и ничего кроме нее.
Маги огня пропустили атаку. Первая гончая боли вынырнула из окружающего Эвверанов пламени лишь немного поврежденная им, чтобы тут же наброситься на молодую волшебницу. Рада лишь успела вскинуть руку, защищаясь, и в следующий миг ее скрутил спазм боли. Руку будто заживо освежевали и облили кислотой. От резкой боли Рада забыла, как дышать, не говоря уже о том, чему ее учили все это время. Скованная, она лишь тихо скулила, безмолвно рыдая, не способная ни шевелиться, ни даже думать. В таком состоянии Рада не была способна защититься магией.