Сын Солнца (Пожиратели крови)
Шрифт:
«А ты думал, я буду тебя по камням таскать? — зло усмехнулся Акхан. — Я — не бог!» У него было дикое чувство, что сегодня он лицом к лицу столкнулся с небожителями. «Вот они — наши боги», — цедил он сквозь сжатые зубы.
Вернувшись во дворец, принц отослал пленного в свои покои, приказав верному старине Варду позаботиться о нем, а сам направился на пир, который все еще продолжался в тесных двориках, уставленных зажженными плошками с маслом. Здесь акалель сначала долго пил со своими офицерами, потом, чуть покачиваясь, отправился искать круг защитников Шибальбы, что оказать им должное уважение. В их кампании Акхан нарезался еще сильнее и в обнимку с двумя пращниками
Уже поздно ночью он, то и дело натыкаясь на стены, возвращался к себе по запутанным переходам. Весь день принц почти ничего не ел и теперь от выпитого на голодный желудок его сильно мутило.
— Вард! Куда девалась дверь? — недружелюбно поинтересовался он после пятого удара о стену.
Раб выскочил ему навстречу с глиняной лампой в руке и, подхватив принца как раз в тот момент, когда он собирался сесть на пол, увлек в открывшийся золотистый от света проход.
— Куда ты дел этого паршивца-тольтека? — спросил Акхан, когда слуга пыхтя расшнуровывал его сандалии. — Ты его перевязал?
— Хозяин, — выдохнул Вард, поднимая голову, — они — звери.
Принц хмыкнул.
— Этот дикарь ждет вас в вашей комнате. — продолжал слуга, — сидит и ничего не слушает, как глухой.
— Зачем?
— Не знаю.
— Ладно. — Акхан встал, держась рукой за стену, — останься здесь. — Он с шумом сглотнул воздух и, тяжело ступая, направился к себе.
Комната тонула во мраке. На фоне светлеющего окна был заметен силуэт тольтека, сидевшего на полу. Услышав шаги, он встал и повернулся к входящему принцу.
— Чего тебе? — отмахнулся Акхан. — Иди, иди, пошел от сюда. Еще твоей рожи не хватало! Без тебя тошно.
Он зашелся икотой. В слабом лунном свете принц хорошо видел, с каким откровенным презрением смотрит на него пленный. Они стояли друг против друга и были почти одного роста.
— Убирайся! — рявкнул акалель.
Вместо ответа тольтек медленно повернулся к нему спиной и встал на четвереньки.
Ошеломленный принц перестал икать.
— Эй, я не собираюсь ездить на тебе верхом. Даже если ты убил мою лошадь! — Акхан взял со стола лампу, с трудом зажег фитиль и прихрамывая обошел пленника. Ему все еще трудно было присесть на корточки из-за распоротой кожи на ноге. Наклонившись к тольтеку, он слегка поморщился и поднес лампу к его лицу. Пленный смотрел на акалеля с такой ледяной ненавистью, что принц невольно отвел руку.
Дрожащее пламя на мгновение выхватило из темноты очертания пузатого кувшина, из которого Акхан умывал руки днем, и тут до принца начал медленно доходить дикий смысл происходящего. Оказывается выбитые зубы и сорванные ногти — еще не самое страшное из того, что могло ожидать здесь пленного.
Акхан резко выпрямился. Он вдруг почувствовал себя до отвращения трезвым. Не обращая внимания на резкую боль в ноге, принц присел на корточки и помахал у тольтека перед носом рукой.
— Нет. Никаль! — выдохнул он, с трудом вспоминая слышанные сегодня на пиру слова. — Иди. Шан. Ты мне не нужен.
На лице пленного выразилось безграничное удивление.
— Вон! — заорал уже выпрямившийся принц. — Видеть не могу!
Тольтек спешно удалился за дверь, где на него напал Вард с упреками за то, что тот потревожил господина в такой момент, когда акалелю нужен покой.
Акхан спотыкаясь добрался до угла и рухнул поперек кровати. Его запрокинувшаяся голова пошла кругом. «Ненавижу, — тихо шептал он, проваливаясь в пустоту, — ненавижу».
Глава 3
УЛЬПАК
1
Шеренги атлан проходили перед акалелем. За последнюю неделю он впервые приехал посмотреть, как идет обучение войск. Череда бесконечных ритуалов и празднеств утомили командующего, поэтому Акхан с радостью вырвался из давящего дворцового лабиринта. Ветер обвевал его загорелое лицо, руки спокойно лежали на опущенной уздечке, тревоги, казалось, отступили, и принц полной грудью вдыхал жаркий пыльный воздух равнины.
Его разбитные головорезы несколько поутихли после первого боя и признали за командующим право на власть. Тренировки шли с раннего утра почти до самой ночи с большим перерывом в середине дня, когда ни один разумный человек не решится покинуть тень широко раскинутых полотняных навесов. Сейчас солнце близилось к зениту, и усталые, едва волочившие ноги люди возвращались в лагерь. Хриплыми надсаженными голосами они приветствовали акалеля.
— Хай!
— Хай-ре! — машинально отвечал он, стараясь разглядеть мелькание пестрых тольтекских перьев за дальними рядами своей армии.
Акхан настоял на совместных учениях войск атлан и тольтекских родов-изменников, чтоб его солдаты могли ближе изучить противника. Такой шаг сильно не понравился главам Броненосцев и Летучих мышей, но Принц Победитель поставил это условием участия тольтеков в дальнейшем походе, и знать, уже предвкушавшая большую добычу, вынуждена была согласиться.
Акхан тронул поводья лошади и направил ее туда, где тольтекские командиры разворачивали небольшие отряды красных воинов, чтоб вести их к своим отдаленным лагерям. Всякий раз при встрече с этими выродками командующий испытывал странное чувство гадливости и любопытства. Он внимательно рассматривал их вооружение, новые для атлан движения в схватке, вслушивался в гортанные нечленораздельные звуки, которые тольтеки издавали во время боя, в отличие от хранивших полное молчание белых сыновей моря. Он не мог не восхищаться безупречной дисциплиной, которая царила в войске врагов. Все они от главы рода до последнего копьеносца составляли как бы одно существо, но между собой роды, казалось, вовсе не чувствовали подобного единства.
Новый конь акалеля бежал, легко перебирая длинными черными ногами. Его масть принц затруднился бы назвать вороной, скорее мглистой. Такого кромешного, непроглядного цвета, лишенного даже способности отсвечивать на солнце, Акхан не видел ни у одной лошади. Жеребца ему преподнесли жрецы Шибальбы, и на этот раз восхищенный принц не смог отказаться от подарка, хотя в красноватых глазах гиганта и проглядывала явная свирепость.
Сначала командующий хотел назвать его Нумом, как старого коня, но сделав на плохо выезженном, брыкливом трехлетке пару кругов, он решил подарить ему имя Бэс, в честь своего любимого кривоногого и пузатого божества, гораздого на злые выходки. Бэс был по истине великолепен. Сухой, поджарый, с легким костяком и длинной крутолобой головой. Ему не хватало только рога между ушами, чтоб окончательно выглядеть конем из преисподней. Он плохо признавал руку хозяина, и акалель, склонный к мрачным шуткам, приказал ухаживать за строптивым скакуном пленному тольтеку в отместку за убитого старину Нума. Ягуар сносно справлялся с делом и, вероятно, даже умел ездить верхом, хотя ни разу этого не показал. Он так вышколил шкодливую лошадь, что Бэс перестал кидать головой и бить задом при каждой попытке сесть на него. Конь лишь прижимал уши, когда тяжелая рука тольтека хлопала его по крестцу.