Сын Солнца (Пожиратели крови)
Шрифт:
Ягуар немного постоял, оглядываясь вокруг, и, не заметив ничего опасного, вошел под низкие своды склепа. Здесь было уютно. Атлан строили свои гробницы, в точности повторяя обычные жилища, с их утварью и обстановкой, только вещи покрывались толстым слоем погребальной синей краски. К удивлению тольтека, дом почти не пострадал от набега его воинов, только стулья кое-где были перевернуты, а драгоценные ткани сорваны со стен.
В северном углу на небольшом возвышении, посыпанном охрой, стоял тяжелый саркофаг. Царственное красное дерево, из которого он был вытесан, покрывало родные для Ульпака отроги Тулумских гор. Усталый ягуар усмехнулся, встретив в окружении враждебных непонятных предметов что-то знакомое. Он направился к саркофагу
Как только голова Ульпака коснулась тростниковой циновки, которая покоилась на дне гроба, тольтек заснул ровным глубоким сном без сновидений. Лишь под утро его разбудило всхрапыванье Бэса, но, поняв, что ничего страшного не случилось, ягуар перевернулся на другой бок. В полудреме, скользя по грани между сном и явью, он вдруг увидел, что в дверях дома стоит какая-то тощая фигура.
Ульпак хотел вскочить, но тело его не повиновалось. Между тем фигура сделала несколько шагов вперед, и изумленный тольтек понял, что перед ним иссохшая грязная мумия, обмотанная лохмотьями погребальных пелен.
— Лежи, Ульпак, сын Капака. — прозвучал резкий скрипучий голос. — Лежи, ибо я рад, что ты предпочел мой дом всем остальным.
Тольтек снова хотел встать, но неведомая сила приковывала его к погребальному ложу.
— Я Сетофран, учитель всех царских детей при благородном и великом государе Мин-Экхене. Вряд ли ты слышал мое имя, его забыли в Атлан более 300 лет назад, а здесь, на землях диких племен не знали никогда… Твои воины ворвались в мой дом, ограбили его, а теперь ты спишь в моей постели, и я могу явиться тебе только во сне.
— Так значит это сон. — с облегчением прошептал ягуар.
— Наяву мертвые не ходят. — мумия усмехнулась, ее вид был скорее грустным, чем воинственным. — Я не могу нанести тебе вред, — продолжал Сетофрен, ибо чувствую в твоих жилах священную солнечную кровь царей атлан. Ее немного, но на есть! Я вижу, как ее сияющие искры пробегают по всему твоему телу, превращая недостойную тварь в человека.
Ульпак попытался ответить, но мумия жестом приказала ему молчать.
— Ты хочешь знать свое будущее? Тебе надо многое узнать… Я учил детей и вижу, что ты был бы не самым способным, зато самым упрямым из них. Если ты дашь мне слово, слово Ульпака, сына Капака, что завтра утром достанешь мое тело из ручья, куда его выбросили твои воины, чтоб я мог снова обрести покой в своем доме, я покажу тебе твое будущее.
— Слово Ульпака. — сдавленно прошептал ягуар.
Мумия удовлетворенно кивнула и отступила, как бы пропуская в комнату видение из другого мира. У тольтека возникло странное чувство: он словно раздвоился, одновременно продолжая лежать в деревянном гробу, и в то же время видя и ощущая себя в другом месте.
— Я подарю тебе три картины. — сказал Сетофрен. — Прочти их, как сможешь и помни: ты дал слово.
Ульпак увидел себя идущим по заброшенному городу в Тулумских горах. Его народ никогда не приближался к таким городам, они были древнее самой Атлан, даже белые собаки не знали сюда дороги. Кто их строил? Кто жил там и куда ушел? Этого не знал никто, кроме, может быть, духов Туудума, но их не принято спрашивать. Ибо ответ, который они могли дать, был бы невыносим для людей.
Этот город назывался Местом Змей, и теперь Ульпак понял, почему. Твари кишели у него под ногами. На каждом шагу он боялся наступить на сплетающийся, шипящий клубок. Перед ним был квадратный храм без крыши, построенный на вершине ступенчатой пирамиды. Тольтек видел свои босые ноги, осторожно ступающие среди скользких жирных тел. Зеленоватые каменные ступени были плотно обвиты корнями кустарников. Сквозь глубокие расщелины в плитах пробивались лианы.
Никто не препятствовал ягуару, но с каждым шагом он ощущал как воздух вокруг сгущается и точно выталкивает его. Дышать становилось все труднее. Ульпак чувствовал себя так, словно он нырнул, задержав дыхание, и никак не может вынырнуть. Наконец на подгибающихся ногах воин добрался до вершины пирамиды и через дверной проем увидел пустую внутренность храма. На квадратном базальтовом жертвеннике тускло поблескивал череп из хрусталя. Он казался совсем новым, точно печать времени, превратившая змеиный город в руины, не коснулась только его одного. От черепа исходила такая угроза, что руки тольтека невольно отдернулись.
Ульпак осторожно дотронулся пальцами до гладкой поверхности шара и тут же исчез из храма, из города, из видения…
Теперь он стоял на самом краю глубокой пропасти с совершенно круглыми краями. Ягуар хорошо знал эти места — старый жертвенный сенот в окрестностях Тулума, куда веками сбрасывались приношения богам. Когда прежние хозяева земли — те, что построили Место Змей, создали Туудум, прорыли в толще горы глубокие скважины — уходили отсюда в небо, земля дрожала и даже камень расступался перед ними. Именно тогда возникла Большая Дыра с идеально круглыми краями. Она была такой глубокой, что даже днем в ее недрах царил непроглядный мрак. Вода, плескавшаяся внизу, отражала кусочек ослепительно голубого неба. Оно казалось единственным осколком света в кромешной тьме и страхе сенота — единственной надеждой и ободрением для жертвы на верху.
Сейчас на краю пропасти был Ульпак. Он чувствовал, что его руки связаны, а голова кружится не от высоты. Просто перед церемонией он выпил священный напиток из листьев белены и теперь слушал только удары, отсчитывавших каждый его шаг. Ягуар был послушен этому ритму, как дитя матери. В ушах звенело, и, чтоб избавиться от этого звона, Ульпак готов был перешагнуть через край.
На голове у него был тяжелый золотой шлем, на предплечьях и запястьях рук — наборные золотые браслеты, шею сковывало спиралевидное ожерелье, от плеч до самого живота тело ягуара покрывал массивный золотой нагрудник. Эта груда металла должна была утянуть Ульпака на дно, даже если он не разобьется о воду, падая с такой высоты.
Звук барабанов в ушах стал совершенно нестерпим и, повинуясь его смертельному ритму, тольтек шагнул вниз…
Он видел, как гладкие стены сенота стремительно понеслись вверх, а потом страшный удар сломал его тело. Последнее, что успел заметить Ульпак, были громадные белые пузыри, уходившие вверх по мере того, как он погружался на глубину…
Чернота разомкнулась перед ним, и ягуар осознал, что идет по громадному залу. Вокруг него стояла ледяная мгла, пронизанная осколками звезд. Не было ни страха, ни боли, он сознавал себя сильным и могущественным. Но там впереди на каменном троне сидел тот, кто был сильнее и могущественнее его во сто крат — огромный Белый Ягуар. «Я умер, — думал Ульпак, — и теперь предстал перед божественным предком». Но странное дело — Ягуар был одновременно и его солнечным братом. Правая рука Ульпака, перехваченная красной шерстяной повязкой — символом царской власти — покоилась на плече Шкик, которую он и вел к трону, а Акхан, ласково улыбаясь, протягивал им маленького белого младенца с головой Ягуара. Больше тольтек ничего не видел.
Он открыл глаза и с силой потер их. В комнате никого не было. Странные сны растаяли, оставив тревожный осадок. Солнце било сквозь открытую дверь. Стоял полдень. Бэс давно и недовольно всхрапывал, не понимая, почему хозяин не позаботился его накормить.
— Сам виноват. — бросил ягуар, выходя во двор. — Ульпак тебя стреножил или привязал? Искал бы себе траву, ел листья.
Конь фыркнул и направился к ручью, чтоб напиться. Воин последовал за ним. Спустившись к воде сквозь заросли осоки, он осторожно обследовал берег и вскоре наткнулся на остов человека, обмотанный истлевшими обрывками дорогих тканей.