Сын Зевса. В глуби веков
Шрифт:
Александр, окруженный друзьями, сидел на корме, высоко поднятой над водой. Он молчал, не отводя глаз от берегов. Медленно возникали на них прибрежные города, пристани, храмы. И так же медленно отходили назад.
Иногда на песчаную отмель выползали крокодилы и лежали, как серые неподвижные бревна. Финиковые пальмы поднимали резные кроны в жаркую голубизну неба; их зеленые отражения чуть колебались в реке. В болотистых заводях стояли светлые заросли бамбука и папируса, коленчатые стебли с метелками жидких листьев на верхушках. Напористо подступали к воде густые посевы египетских бобов, с толстыми стеблями и огромными круглыми листьями…
— Ну и листья — с нашу македонскую шляпу!
На ночь приставали к берегу. Воины разжигали костры, раскинув палатки.
Утром, с огромной, в полнеба, пылающей зарей и ослепительно белым блеском реки, триеры шли дальше.
Александр жадными глазами охватывал все, что удавалось увидеть. А видел он многое. Он видел, что земля, рожденная рекой, рыхла и плодородна; что она хорошо орошается каналами; что река судоходна и, вливаясь в море, может быть прекрасной дорогой для торговых судов.
Корабли подошли к дельте. По обе стороны реки лежала равнина, разлинованная голубыми каналами.
Нил широко разбросал свою могучую дельту, разделившись на семь рукавов. Корабли направились в левый рукав Нила. Течение пошло быстрее, и скоро вдали, над плоской оранжевой полосой земли, засветилось искристое зеленое море.
Александр остановил триеру и, сопровождаемый друзьями, вышел на морской берег. Оглянувшись вокруг, он оставил свиту и в сосредоточенном раздумье пошел по краю берега. Длинные прозрачные волны равномерно и плавно припадали к его ногам. Берег шел полукругом, образуя глубокую бухту; два мыса по сторонам далеко уходили в море. А между ними, словно охраняя вход в бухту, поднимался продолговатый скалистый остров Фарос.
…На море шумно-широком находится остров, лежащий Против Египта; его именуют там жители Фарос; Он от брегов на таком расстоянье, какое удобно. В день с благовеющим ветром попутным корабль пробегает. Пристань находится верная там, из которой большие В море выходят суда, запасенные темной водою… [79]Стихи возникли в памяти сами собой.
— «…Пристань находится верная там…» — повторил Александр, зорко и внимательно оглядывая лежащую у моря землю.
*
Гомер.«Одиссея», песнь IV.
Путешествуя по стране, приглядываясь к городам своих новых владений, Александр объявил однажды, что хочет построить здесь, в Египте, свой город — город эллинов. Он хочет оставить память о себе и назвать этот город своим именем. Как будто даже и место нашел — на берегу Нила, на широкой равнине, украшенной рощей пальм. Он приказал огородить это место, пока архитекторы и строители не посмотрят, годится ли оно.
Тогда ему, увлеченному этим замыслом, приснился сон. К нему подошел старец и, глядя куда-то вдаль, произнес:
На море шумно-широком находится остров, лежащий Против Египта; его именуют там жители Фарос…Александр заглянул ему в глаза — старец был слеп.
«Это Гомер посетил меня, — подумал, проснувшись, Александр, — но что он предвещал мне?»
Теперь, стоя на песчаном берегу излучины против острова Фароса, Александр живо вспомнил свой сон. Так вот то место, где он должен построить свой город! Прекрасная морская гавань может принять чужие торговые корабли. И, если подойдут враги, эту гавань легко защитить. Прекрасно здесь и озеро Мареотида.
На озерах воздух обычно бывает тяжелый, удушливый, берега заболочены; от этого в близлежащих городах возникают болезни. А здесь Нил, наполняя озеро свежей водой, не дает болоту осесть на берегах. С моря же веют этесийские ветры — египетские муссоны, дующие все лето с северо-запада. Значит, летом здесь нет угнетающего зноя и воздух просто целебный.
— Гомер удивителен во всем, — сказал Александр, вернувшись к друзьям, — он даже оказался еще и мудрейшим архитектором, клянусь Зевсом! Разве не он послал меня к острову Фаросу? Здесь будет мой город!
Царь немедленно призвал к себе архитектора Динократа, чей талант высоко ценил. И как всегда, торопясь, не терпя промедления, потребовал, чтобы Динократ сделал ему план будущего города.
Динократ работал с увлечением. Вместе с царем они толченым мелом намечали на земле улицы и площади будущей Александрии. Мало-помалу на прибрежной равнине ложился белый, геометрически правильный план — кварталы, разделенные широкими улицами, пересекавшиеся под прямым углом, пространства для площадей и садов, линии колоннад — портиков, которые будут хранить прохладу… Белый чертеж отчетливо лег на красную землю. И все увидели, что очертание города очень похоже на македонскую хламиду — короткий военный плащ.
— Вот здесь будет храм Афины. А здесь мы построим Музеум — жилище муз. Здесь будут жить ученые, поэты, философы… Где мел? — Александр оглянулся: возле него валялись пустые мешки. — Дайте мела!
На его нетерпеливый возглас ответили, что мела больше нет.
Александр гневно нахмурился.
— Но там привезли ячмень для гипаспистов, — нашелся кто-то из строителей, стремясь предотвратить грозу Александрова гнева. — Может быть, ячменем?
— Давайте ячмень!
Работа продолжалась: стены будущих зданий стали намечать светлыми струйками ячменя.
Царь уже видел, как пролегают здесь прямые, широкие мощеные улицы, как поднимаются храмы — легкие, светлые, дарующие радость. В них не будет темных углов и тесноты толстых египетских колонн. Это будут эллинские храмы!
А здесь будет пристань.
И он уже видел, как идут к пристани большие торговые корабли со всего света и бросают якоря в глубокой бухте. И богатства купцов оседают в его городе, самом богатом и прекрасном из всех, какие знал. А здесь, со стороны моря, поднимутся грозные крепостные стены, которые защитят не только город, но и всю страну от врагов и морских разбойников. И город этот будет назван его именем — Александрия!