Сын звезды, рожденный горой. Александр Великий
Шрифт:
– Я рад гостям, хотя и не рад поводу вашего визита в наш город, но я все-таки считаю вас своими и нашими друзьями, а войну – общим несчастьем. Выпьем за мир! – произнес проникновенную речь Демад, обводя взглядом македонян, и те подняли наполненные чаши, и отлив на землю вина в честь богов, выпили вина в знак согласия и благословения произнесенных слов. Все считали войну несчастьем.
Гости воздавали должное кушаньям архонта – необыкновенная рыба с Эвксинского Понта, без костей и прекрасная на вкус, тунец, лучшее угощение, выдержанный сыр, и маринованная рыба, ужасная на запах и необыкновенная для ценителя. Выпили уже по четыре чаши, и вино
Музыка была великолепна, но глаза этеров были прикованы к обнаженной девушке, с завитыми черными волосами, она была худощава, без излишней тяжеловатости, которая привлекала Праксителя. Линии ее тела были соразмерны, движения отточены и прелестны, матовая округлость плеч и бедер подчеркивалась длинными черными волосами, а красота лица соответствовала идеальной форме небольшой груди. Когда танец закончился, Александр пригласил присесть гетеру к себе на ложе, увидев это, Демад довольно заулыбался, считая что угодил царевичу.
– Как тебя зовут, прелестница, – с интересом спросил юноша.
– Таис, я гетера, – ответила красавица без тени стеснения и попыток прикрыться или отодвинуться.
– Твое искусство прекрасно, ты выглядишь совершенно, – оглядывая ее с видимым удовольствием. Александр говорил ей, но он не делал попыток притронутся к ней, чем удивил афиняна, тот явно был озадачен, и смотрел с непониманием.
Александр ощущал тепло и цветочный аромат девичьего тела рядом, которые радовали его, и нащупал кошель на поясе, и достал горсть дариков и положил в ладонь девушки, прикрыв ее руку своей.
– Это тебе, красотой подобной Харитам. Хотел бы прийти в твой дом, – сказал юный ценитель красоты.
– Приходи, дом Таис ты найдешь легко, – задорно ответила та.
– Не только я, но и друзья придут.
– Тогда будет хорошее общество, я приглашу художников, поэтов, философов. Но я бы хотела увидеть и тебя одного, – сказала Таис и чуть изогнувшись, хитро улыбнулась, и стала еще красивее, – поговорить о медицине.
Тут все не выдержали и засмеялись, и Александр, с непониманием посмотревший на друзей, рассмеялся и сам, а Таис, нагнувшись, обняла его левой рукой и поцеловала в губы, царевич не отстранился, и танцовщица встала и выпорхнула из сада.
– Неарх, – сказал шепотом Птолемей, – мне завтра будет нужен публичный дом. Да и другим тоже.
Солнце уже село, и зажглись звезды, стало прохладнее, и гораздо приятнее, сад источал вечерние ароматы цветов, и Александр повеселел, в чужом городе о чувствовал себя не очень хорошо, но сейчас Афины больше не давили его своим величием и красотой.
Выпили еще немного вина, и оправились отдыхать, по комнатам гостей развел дворецкий. Спалось беспокойно на новом месте, и этеры проснулись рано, им принесли воды для умывания, и быстро поели, уже была обычная трапеза из лепешек, сыра и разбавленного вина.
– Ты проводишь нас, Демад? – попросил царевич, – Осмотреть Акрополь, и Александр внимательно посмотрел на друзей, а те о чем-то говорили со слугами хозяина дома.
– Александр, – как старший обратился Гарпал, – ты знаешь, оказывается здесь находятся могилы предков, и мы бы хотели их осмотреть. Неарх а ты пойдешь с нами? – посмотрел он на критянина, незаметно подмигивая.
– А у меня откуда? – удивился курет – Я же с Крита, о Парфеноне мечтал давно, и осмотреть Акрополь вместе с Александром и Гефестионом это честь для меня.
Впрочем,
– Здравствуй Александр, привет тебе, Гефестион, – обратился к нему жрец, – И ты Неарх, -окинув взглядом его одежду, и увидев перстень на пальце, -привет тебе, курет. Здесь никого из вас не было со времен Эпиминида.
– Здравствуйте, Александр, Гефестион и Неарх, – в свою очередь к ним обратилась жрица, – Меня зовут Каллия, а жреца-Каллий. Я его дочь, и мы проводим вас по Акрополю.
Справа от входа храм Артемиды – Бравронии, небольшой но прекрасный храм с статуей Артемиды работы Праксителя и ее особенно со всем вниманием изучил Неарх, лицо богини было крайне интересно исполнено художником, потом их Каллия повела в Пинакотеку. Гефестион неотрывно шел с Александром, и ему тоже было очень интересно.
– Это хранилище редкостей и картин Афин, пойдемте, вы увидите прекрасные картины Полигнота, убедила она их. Они зашли и увидели «Мальчика, несущего кувшин с водой», и «Борец», картину Тименета, а так же другие картины, изображающие Ахилла, Одиссея, и других героев древности, изображенных с потрясающим мастерством восковыми красками по грунтованному дереву.
Дальше они осмотрели гигантскую статую Афины Промахос (Воительницы), работу Фидия, чей наконечник копья видят мореходы, а золотые щит и шлем ослепительно блестят на солнце, лицо богини прекрасно и невозмутимо. Каллия и Каллий повели их к величественному Парфенону, фриз которого украшает изображение появления на свет Афины, как порождение Зевса и восемь колонн встречают посетителей несокрушимой мощью и красотой. Слуги остались снаружи, а зашли в храм четверо, и Каллия показывала посетителям статую героя Ификрата, чье изображение установлено в храме, освещаемом бронзовыми светильниками, статуя же самой богини, исполненная из золота и слоновой кости, прекрасна и удивительна, богиня изваяна в шлеме, в длинном хитоне до пят, с копьем в руке. Здесь Александр принес богине бескровную жертву, а с обратной сторону осмотрели медную статую Аполлона, и фриз храма, изображавший спор за Аттику между Афиной и Посейдоном. Александр стал себя странно вести рядом с жертвенником Афин и камнем Диониса, долго оглаживал камень, что-то шептал, и Неарх расслышал только: «Второй раз я здесь, как все изменилось…"
Критянин не понял о чем говорил царевич, ведь раньше Акрополь он не посещал.
Каллий привел македонян к Эрехтейону, храму-дворцу, храму – загадке, Неарх предвкушал свидание с редкостями Афин.
– Посмотрите, – привлекла внимание жрица, – Это жертвенник Зевса Вышнего, – указала она рукой, и царевич положил на жертвенник цветы,
– Эрехтейон похож на дворец в Пелле, – шепотом сказал Александру Неарх.
Вход в храм украшали изваянные изображения дев – Кор11, поддерживающих головами фронтон этого прекрасного здания.