Сын звезды, рожденный горой. Александр Великий

Соловьев Сергей

– Поешь, испей чашку настоя из амфоры, но не больше одной, а то умрешь. Расскажешь о видениях. Побудка на рассвете, к тебе придут учителя.
– закончила она строгим голосом, держа руки перед собой, и переводила взгляд с юноши на его простую постель.

– Спасибо, Каллифена, -сказал Неарх, обернувшись к жрице.

– Да пока не за что. Не бойся снов, и видений, они могут быть и наяву.

Девушка ушла, и Неарх видел, как она уже поднимается на лестнице, без нее стало не так хорошо, жрица была великолепно сложена, красива, и сыну архонта стала интересна далеко не только как наставница или хранитель тайн, поэтому он тяжело вздохнул, и открыл суму, где лежали несколько лепешек, мед, сыр, огниво, гребень для волос, запасная тетива, деревянный ковш, новый красивый хитон, бинты и лечебные травы. Он достал ковш, налил туда отвар из амфоры и выпил настой. Немного поседел, но не умер, как втайне боялся (кто знает, что у ведунов на уме),посмотрел на руке- вроде не

трясутся, усмехнулся своим страхам, съел лепешку с медом и немного сыра, выбрался наружу, напился из ручья, набрал еще воды в ковш на ночь, и осмотрелся вокруг. Вдалеке виднелся небольшой дом, обычная глиняная хижина с крышей из тростника, очевидно служивший пристанищем жрецам Бога. Он пообещал себе, что следующей ночью совершит вылазку туда обязательно. Вернувшись, разделся и закутался в свое покрывало, подумал о доме, отце и матери, братьях и сестрах, пожелал, что бы у них все было хорошо. Особо ничего не снилось, только родной город Лато, виноцветное море. Скоро пришел рассвет, он проснулся, встал, сходил к ручьё умыться, оделся и поел, даже немного почитал Гомера, его прекрасные песнопения. Вскоре пришел мужчина чуть выше среднего роста, крепкого, но не мощного телосложения, лет тридцати, без бороды с длинными темными волосами, в поводу он вел двух коней, гнедой масти, и не так что бы породных.

– Здравствуй, Неарх, я учитель воинского мастерства, при храме, со мной ты станешь искусным наездником, копейщиком, стрелком, мечником, сможешь даже обогнать Фидипида, если бы он был жив. Меня зовут Диокл.

– Здравствуй, учитель, – сказал юноша посмотрев на наставника, высокого и крепкого критянина.

– Садись на коня, проедем по тропе, где будем заниматься, и ты будешь бегать каждый день, утром и вечером. – заметил учитель, ты постигнешь мастерство воина.

Они поскакали рядом рысью, и Диокл показывал, как менять аллюр у лошади, как ее не поранить при этом, и так, что – бы не загнать скакуна, Неарх узнал для себя немало нового. Они спешились, и, достав деревянные мечи и раздевшись, стали танцевать пирриху, а затем фехтовать со щитом и без щита, с кинжалом и мечом. Некоторые стойки, с мечом, удары и уклоны, он видел на древних печатях, изображавших воина с длинными волосами, поражавшего врагов ловким выпадом.

– Помни Неарх, фехтование мечом на коне и в пешем бою, различное, особенно когда стараешься нанести удар пехотинцу. Не зря афиняне с коня действуют только дротиками, а меч для всадника- это на крайний случай. – учил его опытный боец.

Однажды вечером Диокл пришел к нему с длинной трубкой в деревянном драгоценном футляре с петлями из серебра.

– Пошли ученик, небо ясное, – сказал наставник, и нетерпеливо стал подталкивать его вперед, они поднялись из пещеры, наверх, небо было чистое, вокруг сияли звезды, и над ними висела полная Луна.

– Присядь на камень, – приказал ему учитель, и открыл вытянутый ларец и достал трубку, взял рукой более узкий конец, и протянул этим концом к юноше, тот осторожно взял прибор в руку.

– Посмотри в трубку на Луну, – сказал учитель взволнованным голосом, Неарх не поверил глазам, тут Диокл подошел к нему, и поправил меньшую трубку, что бы она коснулась глаза юноши, и изображение стало ясным, он увидел на Луне темные провалы.

– Закрой левый глаз. Теперь найди Марс, – добавил наставник, и сам указал его на небе, ученик навел трубку туда, увидел красную планету уже как маленький кружок, а не как звездочку, и две точки рядом.

– Спасибо учитель, – пробормотал Неарх потрясенно, – а наши мастера великолепны, я видел стекла у ювелиров, но это…

– Рассказывать об этом никому не стоит, ученик, – явственно произнес Диокл, пряча трубку в ларец. – А теперь пора спать, – и похлопав его по плечу на прощание, пошел спать в маленький домик, а Неарх еще долго мечтательно смотрел в ночное небо. И лишь много позже он смог спустится и заснуть.

С утра они обычно боролись, отрабатывая хитрые удары и уходы, все ухватки были из панкратиона. Вечером же пришла Каллифена, и стала наставлять его в знаниях гимнов, читала ему списки логографов о географии, где находится край земли, мальчику было очень интересно, ведь он сын мореплавателя, не знал много из того, что она ему читала. Так проходило его учение день за днем, он стал много крепче, стал лучше стрелять из лука, хотя всякий критянин лучник, как и мореход, управлялся с мечом уже неплохо. На ночь всякий раз он выпивал чашу настоя, но ничего пока с ним не случалось. Прошло два месяца напряженных тренировок и учения, и так в один из дней, шедший чередом, как обычно, Неарх заканчивал свой ужин у ручья- сыр, лепешки, мед, сушеный виноград и чашу настоя, пора было идти ночевать домой, в пещеру. Он считал уже ее своим домом, Неарх уже хотел спать, потянулся перед сном пару раз, и у кустов на тропинке, увидел зимородка сидевшего на ветвях, и смотревшего на него внимательно, по земле прошуршала ящерица, мимо него пролетело кружась вокруг с десяток пчел, жужжавших вовсе не рассерженно, и не пытались ужалить его. Стало пронзительно тихо, даже сверчки

не стрекотали, и не было слышно пения птиц. Быстро смеркалось, и с священной горы внезапно стал наползать внеурочный, очень густой туман, прогоняя его в ставшую уютной пещеру, и адепт поспешил укрыться в своем убежище, где на соломе, покрывшись плащом и одеялом почувствовал себя вполне уютно. Юноша произнес на ночь молитву, немного повертелся, устраиваясь поудобнее, и быстро уснул. Сначала ничего не снилось, а было тяжелое забытье, потом мелькнуло бело- мраморное лицо, и пепельная коса, а затем показалась девичья фигура, очень высокая, гораздо выше Неарха и лицо было укрыто капюшоном плаща, наброшенное на тело, и с длинным тирсом в руке.

– Это ты именован Неархом? – сразу, без промедления сказала дева сна, -Ты пришел пройти испытания? говорила она с ним глубоким, низким голосом. – И собрался проспать тут семьдесят лет! – весело рассмеялась, так что взялась в эмоциональном порыве за полы плаща, с трудом переводя дыхание, продолжала,

Неарх же похолодел, и не мог двинуть ни рукой, ни ногой, как будто заледенел.

– Ох, настроение сразу поднял.. Ты предназначен помогать Избраннику, я должна показать тебе Верх и Низ, Мир богов, Древо Мира, Священный Источник. Пойдем, возьми меня за руку, и не отпускай, а то пропадешь, и я не спасу. – говорила дева снов.

Набравшись смелости, одеревеневшей рукой, адепт взял правую руку Элисии своей левой рукой, и мир завертелся перед его глазами, это невообразимое ощущение длилось почти минуту, юноша силился проснутся, но это было невозможно, и вот, показалось что- то неявное, попытавшись выпустить руку посланницы, тут же заработал вполне себе небожественный подзатыльник, и весьма надо сказать увесистый, и дева зашептала :

– Не смей, не только погибнешь, исчезнешь без следа.

Неарх открыл полуприкрытые глаза, попытался осмотреться. Под ним была каменистая земля, с кое- где растущим кустарником, с бледными цветами, которые едва пахли, но очень приятно, вокруг все было неявно и нечетко, как будто затянутое плотной дымкой, и дымка эта не рассеивалась. Прошли несколько шагов, и перед ними из тумана, словно вывалился необъятный ствол исполинского древа, и лишь на еле видимой высоте угадывались в дымке ветви, кое- где покрытые громадными листьями. Небо было серое, все скрытое облаками, и солнце не видно, ветра так же не было совсем. Местечко неуютное, подумалось юноше, он опять оглянулся на деву, но лица все равно не увидел, одну лишь ослепительную тьму под капюшоном.

– Мы на месте выбора, это Мировое Древо. Я здесь живу, и брат Улль также.

– Мрачно здесь, – сказал Неарх, – а где он?

– На вопрос твой не отвечу я.

– Ты не готов, поэтому ты видишь пока так, – ответила Элисия. – Смотри, вот и ручей и колодец рядом с Древом. – она сказала эти слова.

И он прозрел, и туман рассеялся, и увидел уже прекраснейшие луга покрытые цветами, в воздухе стоял чудесный аромат цветов, порхали бабочки, и иногда они кружились вокруг богини, создавая просто спираль из воздушных цветов, небо было ослепительно синее, светило солнце, около же Дерева обнаружились две лежащие львицы, внимательно смотрящие на критянина, а еще далее, ранее принятые просто за валуны, сидели грифоны с золотыми гривами и крыльями, иногда раскрывая клюв, но не оглашая окрестности своим легендарным криком, убивающим всех смертных. Вокруг древа обвивалась золотая цепь, один конец ее доставал до самого неба, где и терялся в облаках, а другой опускался к земле, вился среди громадных корней, корней, вернее пучков корней было три, и посмотрев ниже, он испытал ни с чем не сравнимый ужас- критянин увидел бесконечно свивающиеся кольца Великого серого червя, или Змея, или Дракона, Самого Великого Кроноса или же Пифона, как не называй, все едино. Именно по его кольцам скользят души людей в царство Мертвых по Ледяному Мосту. Рядом с корнями выбивался из земли источник воды, и тут же был колодец, и Элисия называла все, так что слова ее отпечатывались в памяти, и их невозможно было забыть, дева называла его Урд, и то, что это источник живой воды.

– Я увидел Гомерову цепь золотую, как он писал: « Не коснулся я Золотой цепи», – сказал юноша с печалью в голосе,

– Не грусти морячок, – заметила Дева, – если бы я позволила тебе ее коснуться, тебя бы ждала иная судьба.

– Так это, хорошее место, мои поля, прекрасные луга и цветы, могут видеть души тех, кто не творил зла, а что видят здесь души тех, кто творил зло, ты уже видел- Мокрую Морось, добрые люди же видят Елисейские Поля,

– Так что же я злой? спросил Неарх, и я буду мучиться вечно без пения птиц, красоты цветов и синего неба?

– Тебе показано отчасти, как выглядит мой мир, но ты не умер, и не можешь здесь быть, и видишь моими по моей воле моими глазами.

– Почему я не могу видеть тебя наяву?

– Нельзя, я могу быть среди людей, лишь когда буду воплощена в человеческой сущности, или только во сне, и показаться избранным.

– Что ты там смотришь на мою спину, – он бы поклялся что она смеется, если бы мрак мог смеяться. – Крылья что ли мои ищешь под плащом? С крыльями не получилось, ты уж извини, мореход.