Сыночек в награду. Подари мне любовь
Шрифт:
И умолкаю в растерянности. Что я им предложу? Мелкие оба. Детской одежды у меня нет, а что касается женской…
– Мда-а… – выдыхаю тяжело. – Рано утром чемодан Андрей привезет. И продукты заодно.
Небрежным взмахом руки напоминаю, где находится выделенная им комната, а сам поднимаюсь на второй этаж. На ходу набираю сообщение водителю и молниеносно получаю ответ.
Застопорившись на верхней ступени лестницы, бросаю взгляд в сторону восточного крыла, но тут же отвожу и качаю головой. В закрытой комнате вещи жены остались нетронутыми, и мне не жалко выделить что-нибудь
Я только начал свыкаться с мыслью, что гостья настоящая, живая, из плоти и крови. И другая! Что будет, если я увижу Еву в одежде жены? Опять перещелкнет рубильник в мозгу, отключив здравый смысл.
Нет, на хрен. Придумаю что-нибудь, но не буду превращать постороннюю девушку в копию Оли. Это извращением и серьезными отклонениями попахивает.
Поэтому толкаю дверь комнаты, куда перебрался через некоторое время после гибели жены. Не смог находиться там, где каждая деталь напоминала о ней. И вывезти все это не осмелился, даже тронуть боялся. А сейчас… не вижу смысла. Плевать.
Мельком осматриваю полки своего шкафа. Беру стопку футболок с бирками из химчистки – лень было снимать. Так и закинул, не разбираясь. Нахожу синий махровый халат, запечатанный. Честно говоря, не знаю, откуда он у меня. Вариант неплохой, хотя Ева наверняка утонет в нем с ее-то кукольным размером. Но лучше так, чем призрак прошлого в моем доме.
– Ева, – выкрикиваю в пустоту, вернувшись в холл.
И понимаю, что поступил грубовато и опрометчиво. Девушка в мгновение ока оказывается рядом, вытягивается по струнке и молча внимает каждому моему слову. Будто ждет, что и я ее за порог выставлю. Опасается фразу лишнюю вставить.
Ее подавленный вид, ее растерянный взгляд, каждый ее судорожный вдох неприятно полосуют по сердцу. Переворачивают все внутри. Словно я виноват в том, что случилось в ее жизни.
– Надеюсь, что подойдет, – протягиваю ей вещи. Принимает, стараясь не касаться меня. – Точнее, это вам совершенно не подойдет ни по стилю, ни по размеру, – одумавшись и вспомнив, что внутри, я поспешно исправляюсь. – Но больше ничего у меня нет, – лгу, стараясь не думать о запертой комнате.
– Спасибо огромное, Тимур Викторович, – выдыхает Ева с облегчением, и слабая улыбка появляется на ее губах. От нее во всем доме будто теплее становится. – Да мы перебьемся как-нибудь, не беспокойтесь. Вы и так очень помогли нам, – тараторит, расслабившись. – Нам же только до утра, а потом…
– Вы останетесь здесь, – перебиваю ее и осознаю, что приказные нотки были лишними. – Хм, то есть… Можете находиться в этом доме, сколько нужно. Считайте, что проживание входит в ваш трудовой пакет.
– Нет, неудобно… – решается поспорить. А при этом нервно сдувает челку со лба. Боевой воробышек. Того и гляди, клюнет, сорвется и упорхнет в окно.
В Еве каким-то чудным образом соседствуют две противоположности: тихая, запуганная девчонка и смелая, яростная женщина. Какая личность проснется в следующий момент – остается лишь гадать.
– Удобнее сына посреди ночи по сомнительным квартирам водить, Ева? – давлю на ее больное место. Пробуждаю в ней «женщину-мать». – К тому же, мне будет спокойнее,
И внутренне надеюсь, что моя тактика сработает. Почему-то не хочется отпускать двух беззащитных людей в неизвестность.
– Сдам обязательно! Клиент будет доволен, вот посмотрите, – самоуверенно заявляет. И в ее глазах загорается озорной огонек, растапливая дикий мед.
Верю! Леня и так в восторге от тигра на капоте. Трясется от нетерпения, ожидая момента, когда можно будет забрать машину и «выгулять». Когда-то и я был таким, одержимым автомобилями. Настолько, что превратил хобби в бизнес. Так что отчасти разделяю его эмоции. И оценил творчество Евы. Талантливая и трудолюбивая девушка.
– Очень надеюсь на это, – отвечаю бесстрастно, когда в груди бурлит лава. – Спокойной ночи.
Скрываюсь в кабинете, оставив дверь приоткрытой. Я привык к тишине и одиночеству. Вновь остаюсь наедине с бессонницей, но тайком прислушиваюсь к шорохам и и голосам в доме. Когда они затихают, пытаюсь сосредоточиться на работе.
Сижу над документами до утра. Боковым зрением замечаю первые проблески рассвета за окном, поднимаюсь и закрываю жалюзи, отсекая лучи солнца. Оградив себя от мира, оставляю лишь тусклую лампу с искусственным светом.
Перебираю бумаги, вчитываюсь в цифры и злюсь. Ни черта не сходится! Если в зарплатных ведомостях Нины Александровны все более или менее чисто и четко, то в отчетах – полный беспредел. Автосалон в долгах и убытках, автосервис без единого заказа. Информация о Леньке вообще от руки написана, словно в спешке.
– Ясно, – вздохнув, потираю переносицу. – Трындец вам, ребята, – в ярости сметаю документы со стола.
Дверное полотно поскрипывает и ползет внутрь. Но в проеме никого нет. Впору испугаться призрака, но после явления Евы мне никакая паранормальная хрень не страшна.
Захлопываю крышку ноутбука, привстаю и опускаю взгляд. Наблюдаю, как порог неловко переступает гномик в длинном сером одеянии. Прищурившись, узнаю на нем свою футболку.
– Владик? – чуть слышно шепчу.
Малыш путается в балахоне, зевает и крепче прижимает к себе декоративную подушечку, которую использует, видимо, вместо плюшевого мишки. У ребенка ни вещей, ни игрушек. Сплошные стрессы вместо нормальных вечеров в кругу семьи.
– Ты хочешь что-то? – огибаю стол и аккуратно приближаюсь к мальчишке.
Он ходит по ночам? Хотя вроде бы слышит и понимает меня. Отрицательно головой качает, забирается на диван и, скрутившись в клубочек, засыпает.
Изучаю его растерянно, не моргая. Не знаю, что делать. Выглядываю в холл, хочу окликнуть Еву, но осекаюсь. Спит, наверное, как тогда, в подсобке, пока сын гуляет. Не хочу её будить, и так набегалась сегодня.
Еще раз кошусь на Владика.
– Так, ладно, – смирившись с непривычной ситуацией, поступаю, как обычно: решаю оставить все, как есть. Ничего ведь не произойдет, если Владик поспит в кабинете?