Сыновья Большой Медведицы. Книга 2
Шрифт:
— Удивительно! — заорал он. — Мало вам еще неприятностей от этого сброда, сэр. А Топ очень опасный преступник. Не лучше и его друг Фред или Джим, как его зовут на самом деле. У художника был мешочек с долларами. Это, знаете ли, привлекает бродяг. А они хотели купить себе оружие.
— Возможно. И что ты разволновался?
— А то, что мы еще легко отделались, лишившись двух лошадей. Могло случиться похуже. Это опасные пройдохи.
— Да, но они же враги дакота
— Конечно, дакота такие негодяи не нужны. Нет, не нужны, сэр, это точно. Остается только радоваться, что оба исчезли и что наши потери не так велики.
— Ты, может быть, и прав, Билл. Я их не знаю, и все же мне не хотелось давать им приют. А вообще-то было бы неплохо заполучить двух хороших парней.
Билл и Шарлемань пошли к ручью. Они уселись на берегу и стали доедать остатки солонины. Потом Шарлемань достал кусочек зеркала и принялся бритвой приводить в порядок свою козлиную бородку. При этом он делал страшные гримасы, и Билл с усмешкой посматривал на него.
Завершив не без успеха эту процедуру, Шарлемань, в свою очередь, прищурил глаза, молча уставился на Билла.
Билл заерзал под этим взглядом, поправил шейный платок и наконец спросил:
— Ну что ты? Мукой, что ли, меня посыпали, в перьях обваляли?
— Да вот… припоминаю… а может быть, мне это просто приснилось…
— С тобой все может быть.
— Так вот, будто попал я в блокгауз Беззубого Бена… этой весной. Снег уже начал таять — и мы сидели с тобой вечерком под смоляными факелами. Ты помнишь? Сидели с тобой в углу?
— Ну, ну, как же.
— Было так уютно, тепло, а Бен подносил нам виски, и мы ели жареную медвежатину. Парни подвыпили и начали плести всякие небылицы.
— Да, да, так оно и было. Всякую чушь. — Билл вдруг смолк и помрачнел. — И отчего все это взбрело тебе в голову?
— Ты же сам заговорил о блокгаузе… Так вот, была глубокая ночь. Кто-то рассказывал об индейском вожде, который знал пещеру с золотом. Вождь по пьянке разболтал о золоте — и его прогнали из племени. И случилось же, что вождь этот оказался тут же в блокгаузе, вместе с нами. Несколько крепких парней сразу навалились на него, связали. Хотели выпытать у него тайну пещеры. Но вскоре вился Джим и освободил краснокожего. Ясно, что Джиму улыбалось стать монополистом золотой пещеры. Только, видишь ли, индеец не собирался грабить художника Морриса. Он хотел защитить его от бандитов, но…
— Тебе так кажется?.. Глупости. Индеец хотел убить и ограбить художника.
— Эх Билл, Билл! В твоей голове, голове петушиного бойца — петушиные бои, хоть ты и не пил еще виски. Зачем индейцу грабить, если он — хозяин золотой пещеры?
Билл так и вылупил глаза на Шарлеманя.
— А может быть, он ничего и не знает о пещере… может быть, люди все выдумали… понимаешь ты?
— Понимаю, понимаю. Ну, а если знает?
— Тогда, пожалуй, нужно бы приютить его. В благодарность этот краснокожий, возможно…
— Помолчал бы ты уж лучше со своими проектами. Нам этот сброд ни к чему. — Шарлемань потеребил свою козлиную бородку. — Понимаю, понимаю, отчего это ты на него наворотил. Понимаю и молчу, потому что я твой друг. Молчу!
— Вот это-то я тебе и хотел посоветовать, Шарлемаиь, иначе ты можешь стать моим бывшим другом.
Билл поднялся. Шарлемань его раздражал. После беспокойной ночи хотелось спать, но не следовало попадаться на глаза Джо, а то получишь какую-нибудь работу, а это совсем ни к чему. Наконец Билл нашел солнечное местечко, достал свое одеяло и растянулся, чтобы заслуженно, по его мнению, отдохнуть.
День прошел без новых происшествий. Но люди так привыкли к неожиданностям, что в самом спокойствии для них таилась тревога. Озираясь, они обменивались соображениями по поводу затишья, уверяли друг друга, что идет подготовка к новому налету на лагерь. Только вот — кто?.. С какой стороны засвистят стрелы?..
Один Джо оставался безразличным ко всяким такого рода предположениям. С прежним фанатизмом он требовал работы и работы. Он считал, что трасса, которую он прокладывал, лучшая, что это единственно возможная трасса для трансамериканской железной дороги. Скоро должно было начаться ее строительство. Честь инженера не позволяла ему из-за каких-то индейцев сворачивать работу.
К вечеру они настолько продвинулись, что инженер отдал приказ на следующий день разобрать лагерь и перенести его дальше на запад. В предвкушении перемен люди почувствовали себя увереннее и бодрее. Вечером у очагов уже рассуждали о преимуществах трансамериканской железной дороги.
Ночь прошла тихо. Когда наступил рассвет и подул свежий ветер, все вышли из палаток. Направились к ручью. Вода в последние жаркие дни текла еще медленней.
Билл стоял на берегу со стаканом в руках.
— Ну что ты там задумался? — спросил Шарлемань. — Поторопись. Надо поскорей разобрать палатку. Нам же выезжать на разведку!
— Знаю.
— Ну и что ж ты стоишь, точно тебя стукнули по башке.
— Посмотри на рыб.
— Каких рыб?
— Вон. Уже вторая дохлая рыба.
Шарлемань насторожился.
— Верно! Ну и смех!
— Нет, это плохой смех… Плохой смех, я тебе говорю.
— А что… неужели ты думаешь…
— Думаешь?.. Люди! — заорал Билл. — Не пейте! Не пейте больше! Вода отравлена! Рыба дохнет, плывут мертвые рыбы.
Все отпрянули от ручья.
— Проклятье! — крикнул Джо.
Генри рыгнул — и его от ужаса вырвало.
— Заканчивайте мытье! — приказал инженер. — Сейчас же сниматься. Посмотрим, далеко ли протянулся район мертвых рыб.
Хорошее настроение пропало. Люди поспешили разобрать палатки. Инструмент был еще с вечера упакован, поэтому лагерь свернули быстро, и через полчаса экспедиция пришла в движение.
Всадники направились вверх по течению. Высокие берега позволяли отряду двигаться скрытно, однако они же и ограничивали видимость.
Билл и Шарлемань, едущие впереди, поднялись на высокий, опаленный солнцем берег. Перед ними простиралась покрытая песком и золой прерия. Билл, лишившийся своего коня, ехал на одной из вьючных лошадей. Животные едва переступали ногами, точно уже с самого утра устали.