Сыновья Большой Медведицы. Книга 2
Шрифт:
Перед тем как появиться в блокгаузе, Джим расстался со своей черной крашеной бородой и ходил бритым, каким его здесь и знали. Он не боялся в глуши Небраски полиции из Миннесоты, да и совершенное им в Миннеаполисе преступление было не так уж и велико. Шевелюра у Джима была потешная: черные его волосы ближе к корням становились ярко-рыжими. Однако в зеленовато-серых глазах проглядывала злоба. Ожесточали выражение его лица и узкие губы, и приросшие мочки ушей. Его энергия и сила, которым соответствовали и резкие движения, многим были не по
Джиму не хотелось спать, не было и желания выпить. Он шатался по берегу реки, рассматривал звезды, подставляя ветру непокрытую голову. Не устроиться ли в железнодорожную компанию возглавить разведчиков изыскательской партии?.. Теперь, когда ушедший на запад отряд уничтожен, можно заработать лучше, чем обычно…
Большими прыжками он взбежал на песчаный холм, который вдавался в долину Найобрэры южнее блокгауза. Там он улегся и стал обозревать окрестности. Лето было очень жаркое, земля так прогрелась, что утомленному человеку приятнее было провести ночь на лоне природы, чем в душном блокгаузе.
Итак, он лежал на холме с ружьем в руках, хотя вблизи блокгауза не было оснований ждать нападения. Он раскурил трубку. Задуманная Матотаупой месть в его глазах была не более чем сентиментальность, к которой так склонны индейцы. Глупости все это, и из-за них Топ может погибнуть, прежде чем… Злость настолько овладела Джимом, что отпало всякое желание спать.
Вскоре внимание Джима привлекли какие-то звуки. Он не мог еще точно определить — какие и даже подумал, не игра ли это воображения, вызванная размышлениями о Матотаупе. Но Джим обычно не ошибался, а по чуткости, наверное, не уступал диким зверям. Сирота, выросший в лесу у дровосеков, он с детства был окружен врагами и опасностями. Приемные родители были для него немногим лучше врагов. Его били и унижали до тех пор, пока он сам не стал таким большим и сильным, что смог бить и унижать других.
Нет, он уже не сомневался — стук лошадиных копыт. И все ближе и ближе. А вот доносится разговор, какие-то выкрики. «Там белые, — сказал себе Джим. — Конечно, белые. Такого идиотского шума индейцы не поднимут. И они чем-то возбуждены. Посмотрим…»
Он спустился с холма. В темноте уже можно было различить людей. Они приближались. Три тощих человека еле переставляли ноги, спотыкались. Четвертый сидел на отличном мустанге, которого вел индеец.
Джим даже попятился: он узнал индейца.
— Топ! То-о-оп! — крикнул он во весь голос.
Люди остановились. Индеец повернул голову и крикнул в ответ:
— Джим! Мой белый брат!
Джим с ружьем в руках побежал навстречу. Он с удивлением увидел, что отощавшие спутники Матотаупы к тому же совершенно голы.
— Что за привидения ты отыскал?
— Экспедицию, — сказал индеец.
— Это все, что осталось? И ты — в роли спасителя! Великолепно!
Джим увидел, что и у его друга нет оружия. Но мустанг был отличный. Джиму даже показалось, что он уже где-то видел этого коня. Да, с ними случилось что-то потрясающее.
У палисада юного Генри с трудом сняли с коня и поставили у забора, чтобы не упал. Затем Матотаупа завел мустанга в загон и вместе с Джимом повел четверых изможденных людей в блокгауз.
Едва они показались в помещении, наступила мертвая тишина. Бен был первым, к кому вернулся дар речи:
— Люди! Дети!.. Нет… Сейчас же виски! Ты платишь, Джим?
— Как и всегда, старый мошенник!
— Кровосос ты, рыжий черт! Ну все равно я запишу на тебя и твоих гостей.
— Вот на это я согласен.
Джо осмотрелся и обнаружил, что на его обычном месте, за столом налево от входа, в углу, все еще сидел, положив голову на руки, неряшливый человечек.
— Прошу, господа… Сейчас я достану вам штаны и одеяла.
— Я думаю, — сухо сказал Джим.
Матотаупа инстинктивно выбрал место у стены, которая могла бы служить защитой с тыла. Джим сел на скамью рядом с ним. Около них опустились спасенные. Маленький человек приподнял голову, глянул, но тут же снова заснул.
Джим еще раз посмотрел на четырех белых и покачал головой:
— Да, индейцы, кажется, поработали. Мне думается, теперь без карательного отряда не обойдется. Конечно, как только кончится гражданская война.
Матотаупа посмотрел на него. Но тема не получила продолжения, так как появился Бен с кружками и кувшином виски. Потом он извлек из большого, тяжелого, надежно запертого сундука одеяла и набросил их на полумертвых людей. Посетители из-за соседних столов уставились на пришедших.
Джо первый схватил кружку. Джим быстро налил ему. Затем он обернулся к Матотаупе.
— Что у тебя с руками? Тебе надо их вправить!
— Хау.
Для Джима, при его медвежьей силе, это было одно мгновение. Лицо индейца даже не дрогнуло. Он почувствовал огромное облегчение.
— Как с медвежьим окороком? — спросил Джим хозяина.
— К сожалению, больше нет. Бизонья вырезка!
— Согласен. Поторапливайся. Особенно не жарь, если, конечно, бизон не столетний!
Джо опрокинул уже четвертую кружку виски.
— Будь благоразумен, — сказал ему Джим. — Завтра можешь снова напиваться, а сегодня при твоем состоянии это тебе может стоить жизни.
Джо ответил сумасшедшим хохотом.
— Готов, — сказал Джим, пожав плечами.
Матотаупа неподвижно сидел на скамейке. Бен поставил кружку и перед ним, но Джим не наливал индейцу. Матотаупа очень исхудал, его коричневая кожа приобрела нездоровый серый оттенок, и в выражении лица была какая-то боль, растерянность. Он напоминал мертвеца. Джим посматривал на индейца с тревогой: как бы не потерять его.
Высохший словно мумия инженер все больше и больше привлекал внимание Топа. Особенно изумил его этот хохот после второй кружки виски.