Сыновья Большой Медведицы. Книга 3

Вельскопф-Генрих Лизелотта

— Умри же, как того хотят духи! — возопил жрец и вырвал свой жезл с каменным наконечником из земли, где он до сих пор торчал, поднял его вверх, замахиваясь на Уинону, и жезл тоже словно вспыхнул под огненным дождем.

— Ты лжешь! — громко закричал Хапеда. — Лгут и твои духи!

И снова посыпался огненный дождь. Хапеда зажмурил глаза, но не отступил. Когда же он медленно поднял веки и огляделся, не было ни сияющего зеленым пламенем черепа, ни огненного дождя, ни танцующего жреца. Ночь, звездное небо, даль лугов…

Еще не в силах освободиться от оцепенения, Хапеда

тихонько повернул голову к Часке, который так и стоял возле него. Посмотрел и в другую сторону — Грозовая Тучка, Уинона и Ситопанаки тоже были на месте, и все живы. Подошел какой-то воин: Хапеда узнал своего отца. Четанзапа положил руку на голову Хапеды. Всего лишь на миг, как тогда, когда мальчикам предстояло переправиться в лодке через реку, и пошел дальше. На траве лежало распростертое тело: это был рухнувший жрец. Четанзапа не дотронулся до него, по-видимому, его интересовало другое.

Мальчики и девочки немного пришли в себя и озирались вокруг. Они заметили, что разбежавшиеся начинают возвращаться к месту страшного танца. Мужчины и женщины тихо переговаривались.

— Они еще живы! — слышались их удивленные голоса.

Хапеда, обвинивший жреца во лжи, Уинона, на которую был направлен пылающий жезл, Ситопанаки, которая низвергающему огненный дождь духу бизонов противопоставила дитя Большой Медведицы, были живы! Это произвело на всех такое впечатление, что никто и не прикоснулся к пятнистым бизонам.

— Бизоний череп лежит там в траве, — сказал Четанзапа, вернувшись к Уиноне и мальчикам. — Он и сейчас еще немного светится зеленоватым.

Четанзапа собрал на лугу обгорелые остатки каких-то загадочных для всех предметов, пошел с ними к Адамсу и показал их. Мальчики тоже побежали с ним.

— Великолепный фейерверк устроил вам старче, — сказал Адамс. — Где же он только раздобыл эти ракеты? Часто он демонстрировал огненный дождь?

— Нет.

Чапа — Курчавый проходил мимо, услышал разговор и попросил, чтобы Адамс объяснил ему, в чем дело.

— Так, значит, Шунктокеча… — начал было Чапа и не отважился продолжать.

— Говори! — решительно потребовал Четанзапа.

— Значит, Шунктокеча был прав, — сказал Чапа — Курчавый. — Однажды он говорил мне, но я не поверил. Шунктокеча подозревал, что Хавандшита ведет двойную игру. Как наш старейшина и вождь мирного времени он был врагом уайтчичунов. Но одновременно он был и жрецом, который нас запугивал и хотел сохранить свою власть над нами. Шунктокеча слышал от Рэда Фокса в палатке Токей Ито на Лошадином ручье, что тот собирался дать Хавандшите огненный дождь, чтобы склонить его на свою сторону. Хавандшита пошел с нами через Мини Сосе, потому что господство уайтчичунов стало угрожать его власти. Он хотел помешать нам здесь жить по-новому. Потому что новая жизнь наша тоже означает конец его власти. Я думаю, что он боится Шунктокечи так же, как и Токей Ито: ведь оба жили среди белых и не верят ни в одно его чудо. Вот потому-то Хавандшита и прогнал делавара. Огненный дождь он, наверное, получил в резервации от Рэда Фокса.

Выслушав его, Четанзапа некоторое время молчал.

— Он обманул нас в последний раз, — заключил он.

На лугу

что-то зашевелилось. Поверженный жрец поднялся и медленно побрел прочь. Самым удивительным для мальчиков было то, что шел он по тому берегу ручья, на котором находилось стадо. Они припомнили теперь, что в своем неистовом танце он перешел через ручей, вероятно даже и не заметив этого. Он и сейчас, кажется, не придавал этому значения. Ссутулившись и покачиваясь, как пьяный, он шел через стадо пятнистых бизонов. И шел не к своей палатке, куда обычно скрывался после танца.

Стоявшие рядом с Адамсом с тревогой следили за ним. На берегу ручья лежала куча золы — все, что осталось от огромного костра, пламя которого должно было служить сигналом для Токей Ито. Тут-то Хавандшита и остановился.

Четанзапа подошел к нему. В глубокой тишине ночи каждое произнесенное им слово было отчетливо слышно:

— Ты обманул нас, — с гневом проговорил воин. — Огненный дождь тебе дал Рэд Фокс.

Четанзапа приложил к губам сигнальный свисток и созвал всех. Подошли и мальчики с Уиноной.

— Вы все видели огненный дождь, — громко сказал Четанзапа. — Такой дождь — тайна уайтчичунов. Адамсу эта тайна известна. Но Хавандшита получил этот огонь в резервации от Рэда Фокса, и он нас обманул с помощью этого огня.

Хавандшита молчал. Он страшился самого себя, страшился постыдного конца своей долгой жизни. Молчали мужчины, женщины и дети. Молчали в ужасе от вероломства человека, которому они так верили.

— Сложите для меня костер, — сказал старик.

Мужчины и женщины повиновались и натащили новую кучу дров. Ни говоря ни слова, Хавандшита вскарабкался на нее, закрыл лицо бизоньей шкурой и стоял так, пока его не окутал дым и не скрыли языки пламени. Он сам себя осудил, и никто не плакал по нем. Да он и сам был всегда глух к жалобным воплям. Старый жрец превратился в пепел.

А когда снова наступило утро и солнце озарило небо и землю, каждый занялся своим делом. Только Четанзапы не было видно.

— Он ищет Шунктокечу, — сказал Томас мальчикам.

В полдень Четанзапа вернулся. Он крикнул сыновьям:

— Идите наверх в лес, все прямо, и вы найдете Шунктокечу, делавара, нашего брата. Во искупление своей вины он нанес себе тяжелую рану. Я сказал ему, что Хавандшита нас обманул и что жрец-обманщик умер на костре. Я уговорил делавара, чтобы он согласился принять пищу и питье. Идите туда и снесите ему воды и наш последний пеммикан. Если Токей Ито вернется живым и простит его, Шунктокеча будет жить. В противном случае он решил умереть.

Заклятые враги

Ночью род Медведицы переправился через Миссури. Токей Ито остался на южном берегу. Он остановил Буланого на вершине холма, гребень которого, постепенно понижаясь, протянулся далеко в прерию. Макушка холма была словно смята кулаком какого-то великана, тут образовалась глинистая ложбинка — сухая, лишенная растительности. Края ее поросли жесткой травой и цветами, на западной стороне лежал ствол дерева с остатками веток: его притащили сюда с берега реки мужчины рода Медведицы. Скат холма, обращенный к реке, вел к логу.