Сыны Перуна

Жоголь Сергей

— Хитрит. Он же все слышал, весь наш разговор, только вида не подал. Не удаль ему нужно сегодня показать, а хитростью бой выиграть, — улыбаясь произнес князь, взглянув на сидящих неподалеку от него варяжских воевод Стемида и Вельмуда.

— Конечно, играет, то сразу видно, — подтвердили догадку князя оба руса, понимающе переглянувшись между собой.

Радмир тоже наблюдал за поединком. Но особого интереса не проявлял. Он знал, на что способен его воин, и видел его хитрую игру в кошки-мышки. Он сейчас думал о девушке, которую вместе с дитем оставил в разоренном его воинами селении тиверцев. А ведь он мог, если бы захотел, взять ее с собой, мог увезти

ее в Киев и на свою долю добычи купить дом. Он уже не простой воин, он предводитель сотни в малой дружине князя, ему можно позаботиться и о себе, скорее всего, князь бы ему не отказал. В это мгновение громкие крики толпы прервали размышления Радмира.

Раду, окрыленный своим успехом, увидев, что противник дезориентирован и трясет головой, снова нанес удар, которым он уже вроде бы дважды достал своего врага. Но в этот момент Боримир, который изучил к тому моменту тактику своего противника, ловко пригнулся и, когда меч просвистел над его головой, бросил на землю свой длинный клинок и тяжелый щит, перехватил руку тиверца и нанес тому удар коленом в грудь. Все произошло так стремительно, что Раду не сумел даже сообразить, что произошло. У него сильно сдавило грудь, и он не мог дышать. Боримир спокойно, не прилагая усилий, просто забрал меч из рук противника в тот момент, когда тот, согнувшись, осел на землю.

Дикий рев восхищения раздался над местом сражения.

— Славься Русь, слава Боримиру! — кричали дружинники, и от этого крика местное население приходило в ужас.

Князь с воеводами переглянулись, сдерживая улыбки. А Боримир спокойно поклонился князю и воеводам и направился к своему месту доедать баранью ногу.

Когда Раду пришел в себя, на его лице была печать отчаяния.

— Убей меня, князь, ты победил, и я теперь не смогу жить с этим позором, ты украл мою славу.

Улыбавшийся перед тем Олег вдруг стал серьезен.

Дружина замерла в ожидании его слов.

— Не будь глупцом, княжич Раду. Позор — это не выйти на поединок, зная, что противник твой сильнее тебя.

А ты вышел. Бесславие — бежать с поля боя и бросить своих воинов на верную гибель. Ты не бегал с поля боя, а сейчас ты еще и спас жизни своих людей. Сегодня ты вел себя и сражался, как герой. В том, что ты проиграл, нет позора, есть только слава, и ты той славой сегодня себя покрыл. Поэтому я отпускаю тебя. Тебя и твоих людей и, надеюсь, никто из них никогда не поднимет против меня своего меча. Много сражений и походов ждет нас впереди, много великих дел и славных завоеваний. Может, вскоре ты и твои воины встанете под мои знамена против общего врага и в очередной раз покроете себя славой. Ну, а если я обманулся в вас, что ж, так тому и быть, значит, такова воля богов.

Раду слушал эти слова, опустив голову. Дружина молчала, потрясенная словами своего вождя.

9

Пир продолжался еще несколько дней. Но на четвертый день веселье было омрачено одним случаем, который сыграл в жизни многих очень важную и заметную роль. Дружина по-прежнему пила, ела и веселилась, проходили еще состязания и поединки, но они вызывали у присутствующих больше веселье, чем восхищение и гордость.

Вдруг в центре круга, перед самым столом князя, появился дружинник, который тащил по земле за шиворот какого-то старика и что-то бормотал про себя. Старик же орал что есть мочи, проклиная молодца, а также всех присутствующих бранными словами и грозя им гневом всех богов. В здоровяке дружинники узнали кривича Деяна, который, похоже, как всегда,

изрядно поднабрался, и поэтому все предвкушали славную потеху.

— Кого поймал, Деянушка, что за лихо такое страшное? Смотри, чтоб не покусало тебя, — под общий хохот потешались пирующие.

Но крепыш, не обращая внимания на шутки, принялся объяснять.

— Вот, пошел я, значит, по малой нужде за конюшню, а этот старикашка кривой коней наших потравить хочет. Дрянь какую-то в поилки им всыпал, слова непонятные шепчет, а сам озирается как сыч, точно опасается чего. Ну, я, стало быть, портки подтянул, да хвать его за волосья, а он как заорет, как завоет, — язык у говорившего слегка заплетался. — Вот теперь я к князю его веду, чтобы он суд над ним учинил, за то, что он воина княжьего словами бранными называл.

— Ну, конечно, серьезного ты вражину споймал. Не иначе, наградит тебя князь.

Хохот не умолкал, но Деян, казалось, его не замечал, а продолжал шагать с важным видом в сторону княжеского стола.

Вскоре и сам Олег заметил приближающуюся к нему странную парочку и, расспросив очевидцев, что же случилось, вдруг стал серьезен. Гридни, увидев выражение лица своего вожака, сразу же примолкли.

— А ну, говори, старик. Правду мой воин говорит, что ты коней наших травить сюда пришел, или нет. Кто такой, отколь взялся, — голос Олега был грозен.

Старик уставился на князя своими змеиными глазами и сипло прошипел:

— Да, правда, потравить лошадок хотел, чтобы вам на них не садиться, не скакать, земель наших не топтать.

— Так чем же мы тебе-то досадили?

— Вы, русы, все воюете, людей режете, под себя землю да весь мир подмять да переделать хотите. Поклоняетесь только Перуну своему, а про богов истинных забыли. Придет кара вам от богов наших. Всем придет, и тебе, — старик ткнул князю своим крючковатым пальцем прямо в лицо. — Остерегаться пора, смерть твоя уже рядом с тобой ходит.

— Прекрати, дед, не то покараю по-княжьи. Воины мои пытать умеют, — Олег рассердился не на шутку.

Дружинники же невольно напряглись. Старик и его пророчества вызвали страх даже у бывалых рубак.

— Не боюсь я ни тебя, ни воинов-палачей твоих варяжских, а вот твое время бояться уже пришло, — и старикашка разразился гнусным хохотом, от которого стыла кровь. — Смерь твоя, видел я ее давеча, только она не над тобой, а под тобой ходит, берегись, смерть твоя близка. Не дали мне коня твоего сгубить, так пусть этот конь тебя самого на костер погребальный и приведет. Вижу я, вижу, как умрешь ты, и скакун твой верный, он, и никто другой, тебя и погубит.

Старик вдруг повалился на землю и стал биться в судорогах, не прекращая ужасно смеяться.

— Ой, не к добру это, — вставил фразу один из местных жителей, оказавшийся неподалеку от княжьего стола. — Урош это — жрец Велесов [51] . Он всегда пророчит по злому, все его боятся. В прошлом году на свадьбу его не позвали, так он сам заявился, обиду высказал, что, дескать, не пригласили. Как ему не пытались угождать, да он все одно твердил, увянут все цветочки на венке невесты, быстро увянут. Так и вправду венок, словно на глазах завял. А в семье той как детишки потом не рождались, так все мертвенькие, во как.

51

В славянской языческой мифологии Велес зачастую предстает в обличье Змея, божественного противника Перуна.