Сыны Солнца
Шрифт:
Он гордо размахивал в воздухе луком, сделанным Дарасевой во время их пути, и с жаром уверял присутствующих, что нет ничего проще изготовления этого волшебного оружия, которым к концу зимы будут вооружены все до единого воины.
— Я в пять дней научился метать молнии на расстояние в пять раз больше полета дротика, — несколько раз повторил он, обращая внимание толпы на это важное обстоятельство. — Но избранник богов научит вас метать их на расстояние еще в пять раз больше этого и ваши стрелы смогут пронзить рубашку, которую я повесил вон там на ветке… Видите?
Пораженная
— Пустыми разговорами мы не отвоюем наших долин у рыжеволосых пришельцев, — возмущенно сказал он. — Ты издеваешься над нашими несчастьями, когда говоришь, что кремневое острие может пронзить повешенную на ветке шкуру…
За его словами последовал глухой ропот недоверчивой толпы. Но все мигом затихло, когда у частокола появился владыка молнии. В кругу рослых воинов он казался совсем ребенком.
Сбросив с себя буйволовый плащ, он поднял кверху свой лук, как будто приносил его в жертву солнцу. Когда он заговорил, голос его звучал торжественно и проникал в сердца слушателей:
— Яваны, — начал он. — Я Дарасева. Во мне воплотился дух расы, открывший мне тайну, благодаря которой наша раса завоюет мир. Как ветер быстро рассеивает туман, так и могущественное изобретение сотрет все ее горести.
Кончив, он положил стрелу на тетиву. Вдруг благоговейное молчание толпы нарушил прорезавший воздух странный свист. Все глаза были устремлены на висевшую вдали шкуру, и внезапно толпа увидела, как она заколебалась под невидимым ударом. Второй выстрел, последовавший немедленно вслед за первым, прострелил шкуру насквозь.
Охваченная восторженным порывом, толпа уж не следила за третьим выстрелом. Преклонив перед Дарасевой колени, она дикими криками выражала свое ликование.
— Братья! — воскликнул Виссили-Рора, встав во весь рост рядом с миниатюрным стрелком. — Народился новый источник могущества — таинственная сила… Сила, недоступная глазу… Она возникла в голове человека… человека, который владеет всеми тайнами вещей…
Он тщетно искал подходящее слово для выражения своей мысли. Ему на помощь подоспел карлик.
— Сила разума, — громко крикнул он.
— Да, — повторил за ним Виссили-Рора, высоко взмахнув жезлом. — Народилась сила разума. Преклоним же перед ней колени, братья.
Склонив стан, он положил к ногам Новой Силы символ власти — жезл. Его примеру последовали все вожди племени. Толпа расступилась, пропустив вперед широкоплечую фигуру Нанак-Сангара. Победив в себе остаток гордости, он пал на колени перед сыном, чье рождение он некогда проклял.
Четверо воинов подхватили на руки вождя вождей и подняли его над головами гигантов, чтобы весь ликующий народ мог лицезреть своего спасителя…
Глава XVI
Любовь и раса
Уже четыре месяца — со времени возвращения Дарасевы — оживленная работа кипела в пещере, где поселился Нанак-Сангара вместе с Цветом Шиповника. Женщины очищали кремневыми скребками кишки оленей и ланей. Другие изготовляли из них тетивы и сдавали их Нанак-Сангара, а тот, под руководством своего сына, проверял их прочность и упругость.
Все обитатели селения и соседних долин с величайшим усердием трудились над изготовлением волшебного оружия. Даже дети, и те обдирали с помощью кремневых скребков дерево для луков и стержни для стрел.
Лиласитэ, принеся как-то десяток изготовленных ею тетив, застала Таламару за работой у входа в пещеру. Она потрошила зайца мужу на обед. Поздоровавшись с девушкой, Таламара обратила внимание на ее печальное лицо.
— Что с тобой, маленькая Лила? Поделись со мною твоим горем. Ведь я люблю тебя, как родную дочь.
Еще прошлой зимой Виссили-Рора обещал свою дочь в жены вождю племени с Гаронны. Лиласитэ удалось умолить отца отменить этот брак. Теперь, когда она была свободна, равнодушие Дарасевы ей казалось совершенно непонятным, и вместо того, чтобы радоваться желанной свободе, она еще больше загрустила.
— Он меня не любит… и не полюбит никогда, — всхлипывала девушка.
— Утри свои слезы, маленькая Лила. Я знаю, что ты единственная на свете владеешь сердцем моего сына. Когда мы были у груандисов, он не раз вскакивал ночью и бормотал сквозь сон твое имя.
— Но почему же он избегает меня, почему он молчит, о, мать? Ведь мой отец ждет только одного слова, чтобы объявить о нашем обручении.
— Кто поймет душу моего сына? — ответила мать и глаза ее гордо заблестели. — Его мысли так возвышенны. Он иной, чем мы… Надо покориться… У него есть высокое предназначение и он посвятил ему всю жизнь.
— Нет! Нет! Я не хочу покориться! — в отчаянии воскликнула девушка.
К ним подошла Пивита, работавшая поблизости.
— Последуй моему примеру, Лила, — со смехом вмешалась она в разговор. — И я его любила раньше. Но теперь он меня пугает своим неподвижным взглядом. Он смотрит пристально, но глаза его не видят…
— О, мать! Я люблю его таким, как он есть, — простонала молодая девушка, прижимаясь к Таламаре. — Если он меня не любит, мне остается только умереть.
— Ни мне, ни тебе не быть его женой, — безжалостно сказала насмешница Пивита. — Но мы обе от этого не умрем. Вот, пусть мать тебе повторит, что он нам однажды сказал. Он говорит, что слабые и хилые не имеют права жениться, так как их негодное потомство приведет расу к упадку. Вот что…
— Ты лжешь! Замолчи! — накинулась на нее Лиласитэ. — Скажи, мать, ведь это неправда?..
Но Шиповник промолчала, склонив голову под сверкающим взором девушки. Из уст бедной девушки лились сетования. Она хулила и проклинала дух расы, который всецело овладел сердцем ее возлюбленного — и, опустившись на землю, она разразилась горькими рыданиями.
Да, Пивита была права. Дарасева телом и душой отдался делу спасения расы. Он поселился в уединенной пещере; туда к нему приходили вожди племени и старейшины селения, там он давал указания гонцам, которых рассылал к отдаленным племенам; там же он предавался глубоким размышлениям.