Сыпала ночь снег
Шрифт:
Я не стала ничего отвечать. Просто меня так покоробила непоколебимая уверенность в его голосе, что уж очень хотелось что-нибудь нагрубить в ответ. И смысл тратить эмоции на споры, если я и сама прекрасно знала, что ничего у Максима все равно не получится. Но тишина воцарилась ненадолго.
– Ты не боишься собак?
– вдруг спросил он.
– Смотря каких, - я даже немного растерялась, - а что?
– У меня к тебе взаимовыгодное предложение. Считай, сделка, - он не отрывал взгляд от дороги.
– Я через пару часов уезжаю из города и на все выходные, а ты пока поживешь в моей квартире в качестве компенсации за то, что не оставил тебя ночевать на улице.
– Ты вообще все в жизни измеряешь в товарно-денежном виде?
– мрачно поинтересовалась я.
– Нет. Коньяк я измеряю в звездах, - Максим бросил на меня насмешливый взгляд.
– Как вообще можно жить с такими взглядами, - презрение смешанное с жалостью рвалось высказать все, что я по этому поводу думала.
– Долго и счастливо. Сама поймешь, когда перестанешь во всякую чушь верить.
– Я уж как-нибудь сама решу, во что верить, а во что нет, - я снова отвернулась к окну.
Очень хотелось завернуть пространственную тираду на тему его неправоты. Мол, если ему в жизни не повезло, что он так разочаровался, то нечего чужую веру в лучшее подрывать. Воображение тут же начало сочинять душещипательную историю, в которой юный и еще наивный Максим влюбился, но девушка его бросила, разбив ему сердце. Он так страдал, что теперь ни во что не верит, отчего страдает еще больше, но даже самому себе в этом никогда не признается. Я украдкой на него посмотрела. Не особо-то он на страдальца походил, пусть даже и скрытого.
Вопреки моим ожиданиям жил Максим просто в новостройке без всякого бетонного забора и квадратных охранников по периметру. Конечно, по сравнению с моей общагой, любой нормальный дом казался дворцом. Никаких тебе обшарпанных стен с интеллектуальными надписями, прохудившихся окон, стойкого запаха сигарет и подгоревшей еды. Даже лифт здесь походил на лифт, а не на передвижную туалетную кабинку. Пока он практически бесшумно поднимал нас на пятнадцатый этаж, я предавалась мечтам, что когда-нибудь тоже буду жить в таком доме. Но не успела я мысленно развешать шторы в воображаемой просторной квартире, как двери лифта услужливо расползлись в стороны, выпуская нас на опять же чистую лестничную площадку.
Мне было жутко интересно, как выглядит жилище Макса. Представляла себе нечто дизайнерское, с контрастной расцветкой, плазменным телевизором во всю стену и прочей буржуазной атрибутикой. С намерением удовлетворить свое законное любопытство я шагнула через порог вслед за Максимом, который не стал изображать из себя джентльмена и вошел первым. Шагнула и едва сдержала вопль ужаса. Буквально в полуметре от меня стоял пес. Темно-коричневый, поджарый, ростом с теленка. Я в породах не особо разбиралась, но, кажется, это был дог. Смотрел на меня в упор внимательными черными глазами. Я вжалась в дверь, замерев и вообще боясь пошевелиться. Макс сел на корточки и, потрепав пса по ушам, кивнул в мою сторону:
– Она своя.
Лучше бы он сказал «Она несъедобная» или что-то в этом роде, мне, право слово, было бы спокойней. Дог подошел ко мне и обнюхал, а я от ужаса вообще дышать перестала. Максим, между тем, снял куртку и разулся, опрометчиво не замечая, что у меня вот-вот сердце остановится от ужаса.
Подавив жгучее желание в панике выскочить из квартиры, я пролепетала:
– Если ты его имел в виду, когда спрашивал, не боюсь ли я собак, то мой ответ: боюсь.
– Он тебя не тронет, проходи.
В ответ я лишь замотала головой.
Терпеливо вздохнув, Максим взял меня за руку, поднес к голове дога и погладил. Короткая шерсть наощупь оказалась вовсе не колючей, мягкой и даже шелковистой. И вот ведь странно, даже страх сам собой отступил. Я просто смотрела в черные глаза пса, и не покидало впечатление, что он уж точно не глупее нас. И даже не думает причинить мне какой-либо вред.
Видимо, Максиму надоело, что я стою истуканом, он вознамерился расстегивать на мне пальто, но я тут же отступила в сторону. Что-то меня этот его жест уж очень смутил.
– Я сама.
– Сама так сама. Проходи уже давай.
Я сняла пальто и ботинки. В квартире царило блаженное тепло, да вот только я все равно никак не могла согреться. Но, может, Макс расщедрится на чашку чая?
Но он заниматься чайной благотворительностью не спешил. Вообще отправил меня в ванную.
– И никаких «но», - тут же перебил мои возражения Максим.
– Тебя трясет до сих пор. Так что первым делом теплая ванна. И нечего смотреть на меня с таким подозрением, дверь прекрасно запирается изнутри, если тебе так будет спокойнее. Уясни уже, пожалуйста, что домогаться тебя я не собираюсь, - и чуть мягче добавил: - Ты совершенно зря меня боишься.
– Знаешь, ты странный, - не удержалась я.
– Ага, сказала девушка, ждавшая три часа на морозе прекрасного принца, - усмехнулся он. – Ну все, вперед в ванную. Полотенца там есть, халат тоже.
Ванная своими размерами была больше, чем моя комната в общаге. Удивительно, но черный кафель стен вовсе не добавлял мрачности. Чуть мерцая в свете встроенных лампочек упорно навевал ассоциации с чуть ли не звездным небом. Сама ванна была круглой формы, занимала большую часть пространства. Я тут же открыла воду, просто стояла и смотрела на нее, пытаясь успокоить кавардак в мыслях. Пока не помогало.
У нас ведь в общежитии был только душ – эдакая комнатенка с облупившимися стенами, водостоком на полу и тронутыми ржавчиной распылителями под потолком. Причем, зачастую слив забивался, и вода вообще не уходила. В общем, приятного было мало. А тут такая шикарная ванна… Едва я разделась и забралась в воду, сразу мелькнула мысль, что я прямо здесь просто жить останусь. Ну или хотя бы усну. И ведь только сейчас я окончательно согрелась. Расслабленно лежала и старалась вообще ни о чем не думать.