Сыщик Бреннер
Шрифт:
Да, если бы не воспоминания о близняшках, ждущих меня дома, я мог бы поддаться очарованию местных красавиц, как любой здоровый мужчина с традиционными вкусами.
«Три сестры» все же в первую очередь было увеселительным заведением, а не публичным домом в прямом смысле этого слова. Хотя при желании – и за некоторую, весьма значительную, сумму – посетитель и мог уединиться с одной из девушек в приватных кабинетах. Но не каждая девица, работающая здесь, оказывала услуги подобного рода. Все происходило исключительно по обоюдному желанию и согласию. Девушек приходилось скорее уговаривать, чем покупать, – этим и отличались «Три сестры» от прочих мест, где женского согласия никто не спрашивал: платят – иди и отрабатывай, хочешь ты того или нет. Желтобилетных традиционно считали за людей второго, а то и третьего – низшего – сорта, отбросами общества. Но вряд ли кто-то осмелился бы оскорбить подобными словами местных девушек – воплощение манер, грациозности и привлекательности.
С моего места прекрасно просматривался и зал, и другие столики, в то время как одна из колонн удачно скрывала меня от чужих взоров. Пришел я рано, все главное веселье начиналось ближе к десяти часам вечера и длилось до самого утра. Но оркестр играл модную мелодию, певица обладала приятным голосом, пиво мне подали сносное, поэтому я был доволен и сидел себе, неспешно потягивая пенный напиток и украдкой разглядывая посетителей.
Постепенно зал наполнялся людьми, стосковавшимися по веселому времяпрепровождению. Были здесь и армейские офицеры, и купцы, и люди государственные, и даже представители криминального мира – из самых уважаемых, – и дворяне, как вполне состоятельные, так и не обремененные родительскими капиталами, – словом, общество собралось цветистое и разномастное.
Вели себя посетители спокойно, пока находясь в состоянии относительной трезвости и ясности ума. Те, кто посолиднее, пришли с собственной охраной. Но оружие у них изъяли еще на входе. Впрочем, мордовороты-охранники и безо всякого оружия, одними лишь голыми руками способны были утихомирить любого буяна.
Я терпеливо ожидал появления Константина, неспешно попивая пиво. Чуть позже половой принес мне тарелку с жареными ребрышками в качестве закуски. Быстрая езда пробудила аппетит, и я с удовольствием впился зубами в сочное мясо. Теперь я запросто мог протянуть хоть до самого утра. Вот бы все мои засады отличались подобным комфортом!
Тем временем началась основная программа. На полукруглую сцену выбежали девицы, облаченные в откровенные одежды и украшенные яркими, как у попугаев, перьями.
Канкан считался весьма зажигательным танцем и только лишь набирал популярность в империи. Пусть мы с Британо-Франкским союзом и находились в весьма натянутых отношениях, грозящих в любой момент перерасти в войну, но все новшества с той стороны у нас перенимались с большой охотой. Так что девичьи махи ногами выше головы, резкие движения рук, шпагаты и трюки с юбками давно уже практиковались и в Руссо-Пруссии, а одеяния танцовщиц становились все откровеннее и откровеннее, особенно демонстрируемое ими нижнее белье и чулки, от которых у каждого мужчины текли слюнки.
Девицы танцевали с энтузиазмом, и все вокруг самозабвенно аплодировали им. Очарованию поддались даже самые чопорные из присутствующих гостей. Танец жизни, молодости и красоты не оставил равнодушным никого. Но каждого гостя, кто забывался и тянул к танцовщицам руки, немедленно перехватывали вышибалы и, несмотря на чины и звания, вежливо, но твердо препровождали к выходу. Даже телохранители не вмешивались, если их подопечных выставляли, соблюдая внешние правила приличия. Таковы были неписаные законы сего заведения, и им подчинялись все гости, если желали еще раз оказаться в этих стенах.
Я, охотно наблюдая за танцевальной эквилибристикой, не забывал и поглядывать по сторонам, поэтому сразу заметил, когда в дальней части зала появился Константин в сопровождении пары приятелей и пятерки телохранителей. Его можно было легко узнать: в газетах часто мелькали его портреты в разделе светской хроники.
Константин Платонович был настоящим красавцем. Сторож конюшни нисколько не преувеличил. Высокий, стройный и по-военному подтянутый, брюнет с серыми, даже, скорее, стального цвета глазами, с тонкими по моде усами, широкоплечий и узкий в талии, богато одетый, гордый и независимый, один из претендентов на императорскую корону – он легко покорял сердца представительниц прекрасной половины человечества.
Так он выглядел в любой другой день, но только не сегодня. Константин шел слегка ссутулившись, сунув руки в карманы пиджака и нервно озираясь по сторонам, словно в любое мгновение ожидал нападения. Приятели его держались чуть позади, явно недоумевая, что такое приключилось с их господином. Телохранители же старательно оберегали Костаса от любых посягательств. У них, как и у меня, оружия не отобрали – безопасность императорской семьи выше любых внутренних правил и распорядков.
Константин Платонович прошел к полузакрытой ложе и уселся на мягкий диван, его приятели устроились рядом, что-то шумно между собой обсуждая, а телохранители привычно расположились вокруг ложи. Тут же объявилась пара половых, быстро принявших заказ от приятелей Князя-младшего. Сам же он в обсуждении меню не участвовал, а феерическим действием на сцене не интересовался вовсе.
Что-то угнетало его, грызло изнутри, тревожило. И я догадывался, что именно. Убийство Аскольда Ромуальдовича, произошедшее всего несколько часов назад, никак не могло выветриться из сознания Костаса.
Что ж, пришло время нам пообщаться!
Я встал со своего места и неспешно направился к княжеской ложе. При моем приближении телохранители заволновались, но я спокойно остановился и жестом подозвал одного из них к себе, а когда тот подошел, то продемонстрировал ему мой «лист вседозволенности».
Телохранитель перечитал бумагу дважды, а подпись и печать великого князя чуть ли не обнюхал, но, убедившись в их подлинности, лишь поклонился и, вернувшись к своим коллегам, что-то быстро им объяснил.
На меня кинули несколько заинтересованных взглядов, но уже не хватались за револьверы, как только я продолжил свое движение к ложе. До нее оставалось не более семи шагов, когда великокняжеский сын внезапно заинтересовался происходящим и поднял на меня взгляд. Давненько уже я не видел в чьих-либо глазах такого неподдельного, животного ужаса.
Костас смотрел на меня как кролик на удава, завороженный и подавленный.
Внезапно я осознал, что смотрит он вовсе не на меня, а словно сквозь мое тело, на что-то за моей спиной. И тут же вокруг послышались первые недоуменные крики.
Я резко обернулся. Прямо от дверей через весь зал к нам четко, размеренно шагали два моих недавних знакомца, те самые соглядатаи, что следили за мной от самой резиденции великого князя и коих я принял за его доверенных людей. Вот только теперь я так уже не думал.