Сыщик-убийца

де Монтепен Ксавье

— Ты думаешь, что она еще жива?

— Конечно: кровь теплая.

— Надо помочь ей!

— Конечно, но как?

— Возьмем лестницу.

— Нет, наша слишком коротка. Тут не менее тридцати футов.

— Поставим две лестницы, одну на другую.

— Это идея, Граншан, принеси две лестницы, а я достану веревку.

Лестницы были положены на землю, связаны веревкой и затем подняты.

— Достаточно ли теперь? — спросил Симон.

— Да, — ответил Граншан, — она доходит

до кустов.

— Хорошо. Я подымусь, а вы держите крепче.

Симон был невысокого роста, лет тридцати, но отличался замечательной силой. Скоро он поднялся до дерева, задержавшего падение.

— Ну что? — крикнули снизу.

— Это молодая женщина или девушка, но только не здешняя.

— Что с ней?

— Не знаю, она бледна, как мертвая, а глаза закрыты.

— Что будешь делать?

— Я постараюсь взять ее на руки. Держите крепче лестницу.

Но дело оказалось труднее, чем он думал.

— Черт возьми! — закричал он после тщетных усилий. — Я не могу выпутать ее из ветвей и боюсь уронить, а может быть, и сам упаду вместе с ней.

— Есть одно средство, — сказал Граншан.

— Какое?

— Мы пойдем наверх с веревкой; дойдя до края отверстия, мы спустим один конец, ты привяжешь тело, мы поддержим его, и вы спуститесь без малейшей опасности.

— Хорошо, только, прежде чем уйти, укрепите лестницу.

— Не беспокойся: она более чем на фут вошла в землю.

— В таком случае, идите скорей.

Симон с участием и состраданием глядел на молодую женщину, руки которой инстинктивно сжали ветви. Он дотронулся до руки: она была холодна.

«Кровь больше не течет, — подумал он, — кажется, она умерла, а жаль».

В эту минуту его товарищи подошли к краю отверстия и спустили конец веревки.

Обернув несчастную несколько раз веревкой, Симон завязал ее четырьмя узлами и сказал:

— Подымайте тихонько, я подставлю плечо, а вы постарайтесь спустить тело мне на спину, только осторожно, а не то мы упадем оба.

После нескольких усилий им удалось, наконец, положить тело на плечо Симона, который начал тихонько спускаться, крикнув, чтобы они продолжали слегка поддерживать тело. Он с бесчисленными предосторожностями спустился вниз. В углу лежало несколько охапок соломы, и Симон уложил на нее девушку.

Лицо Берты было бледно, как мрамор, глаза закрыты, а на платье виднелись большие красные пятна.

Через несколько минут товарищи Симона вернулись.

— Ну что, — спросил Граншан, — она умерла?

— Не думаю, — ответил Симон, — так как все ее члены совершенно мягки.

Он опустился на колени и, приложив ухо к груди, стал слушать, бьется ли сердце.

— Она только в обмороке, — сказал он. — Я слышу, как бьется сердце.

—

Может быть, у нее что-нибудь сломано?

— Едва ли.

— Ну, что же нам с ней делать?

— Мы не можем оставить ее без помощи, а унести не можем.

— Я побегу за доктором и приведу комиссара.

Граншан сейчас же ушел, а Симон намочил платок в луже, оставшейся после вчерашнего дождя, и смочил виски Берты. Но это первобытное средство не возымело действия.

— Чудо, что она еще жива, — прошептал Симон.

Прошло полчаса, обморок продолжался, но сердце билось, хотя слабо.

Наконец явился полицейский комиссар в сопровождении доктора и двух людей с носилками.

Доктор констатировал две незначительные раны: одну на голове, другую в груди. Первая была почти царапиной, вторая немного более глубокая, и причины ее доктор не мог объяснить. Рана та вызвала большое кровоизлияние.

После перевязки доктор объявил, что девушку надо перенести в соседний госпиталь, так как неизвестно ее местожительство.

Берту положили на носилки.

— Надо посмотреть, — сказал полицейский, — нет ли у нее в платье чего-нибудь, что могло бы указать на ее имя и адрес.

Симон опустил руку в карман и вынул сначала ключ, потом портмоне, которое открыл комиссар. Там находился только золотой и несколько мелких монет. Всего тридцать два франка семьдесят пять сантимов. Затем был вынут маленький клочок смятой бумаги.

— Номер фиакра, — сказал комиссар. — Но этот номер мог лежать в кармане уже давно, и к тому же кучер не знает, кого везет.

— Это указание не имеет значения, — продолжал доктор. — Обморок кончится, и больная даст показания, но сначала ее надо отнести в госпиталь. Сейчас, господин комиссар, я подпишу билет о приеме, который вы потрудитесь засвидетельствовать.

— Куда прикажете нести? — спросил один из носильщиков.

— В госпиталь Святого Антуана.

— Черт возьми! Это не близко, нам не донести вдвоем.

Симон и старший из рабочих предложили свои услуги.

— А ты не идешь с нами? — спросил Симон Граншана.

— Во мне нет надобности, я буду работать в ожидании вас.

— Как хочешь.

Но, оставшись один, Граншан не шевелился и, казалось, не был расположен работать.

Он думал, пристально глядя на бумажку, брошенную комиссаром. И вдруг, наклонившись, поднял ее.

— Черт возьми! — прошептал он, пожимая плечами. — Этот комиссар не хитер!… Он находит, что бумажка ничего не значит!… Но, предположив, что девочка умрет, не сказав ни слова, ее адрес можно узнать, обратившись к кучеру фиакра номер 13 и показав ему в морге покойницу… Я спрячу этот номер и покажу его в случае надобности.