Сыщик-убийца
Шрифт:
Филь-ан-Катр играл на бильярде с молодым мальчиком лет семнадцати с красивым лицом и относительно изящной наружностью. Самому Филь-ан-Катру было лет двадцать пять. Высокий малый с правильным и приятным лицом не производил впечатления разбойника, способного на все, даже на убийство, с улыбкой на устах.
Он был одет, как зажиточный рабочий. Жан Жеди ударил его по плечу.
— А, это ты? — сказал тот. — Где же нотариус?
— Сейчас придет.
— Хорошо, садись и выпей, пока я закончу
Жан Жеди сел на скамейку и приказал подать вина, а пять минут спустя Рауль Бриссон, по прозвищу Гусиное перо, в свою очередь вошел в залу как раз в ту минуту, когда Филь-ан-Катр заканчивал партию.
— Идемте, дети мои, — сказал он.
— Куда ты нас ведешь?
— В одно место, где мы можем поговорить по душам, к Биби. Биби — это я… Я пойду вперед, чтобы показать вам дорогу.
Вместо того чтобы войти в первую залу, Филь-ан-Катр направился к маленькой двери в глубине, выходившей в узкий коридор.
— Вы идете за мной? — спросил он, оборачиваясь.
— Конечно.
Действительно, бывший нотариус и Жан Жеди шли за ним по пятам.
— Стоп, — вдруг сказал Филь-ан-Катр. — Мы пришли, я здесь живу… временно…
Он открыл вторую дверь и зажег свечку, которая осветила узкую низкую комнату, куда воздух проникал через отверстие, выходившее на двор в два квадратных метра. Пол был земляной, стены выбелены известью, от сырости покрывшиеся плесенью.
Обстановка состояла из железной кровати, стола, комода и двух стульев. На столе стоял довольно большой чемодан, тщательно закрытый.
— Садитесь, — сказал Филь-ан-Катр, указывая своим гостям на постель, — поговорим…
— Нет ли чего-нибудь выпить? — скромно проговорил нотариус.
— Нет, мой милый, погоди немного, но вот табак: можешь курить.
Жан Жеди набил трубку, Филь-ан-Катр свернул папиросу, а Рауль Бриссон, верный своим старым привычкам, вынул табакерку и с шумом понюхал табаку.
— Итак, — начал Филь-ан-Катр, — дело серьезное, настолько серьезное, что должно принести нам не менее десяти тысяч на человека.
— Десяти тысяч франков? — повторил бывший нотариус, глаза которого засверкали.
— Да, старина! А может быть, и больше; и на эти деньги ты можешь приобрести контору. Это дело очень выгодное.
— Послушай, — перебил Жан Жеди, — об этом мы успеем поговорить, а теперь рассказывай дело.
— Сокровище спрятано на улице Берлин, — ответил Филь-ан-Катр.
— В доме, где несколько жильцов?
— Нет, в маленьком отдельном доме под номером 24.
— Как он расположен?
— Очень уединенно. Направо — строящийся дом, налево — сад, а сзади — пустырь; с этой стороны можно увидеть его через окна нижнего этажа.
— Отлично! — вскричал Жан Жеди. — При помощи алмаза стекольщика и куска воска очень легко сделать отверстие, просунуть в него руку и открыть окно. Я не без успеха применял такой способ и даже помню один день или ночь, когда это не удалось.
— Давно?… — спросил нотариус.
— Ровно двадцать лет назад. В 1837 году.
— О, это старая история.
— Совершенно верно, поэтому не будем говорить о ней и возвратимся к маленькому дому на улице Берлин. Убежден ли ты, что действительно сокровище существует?
— Сам видел…
— Интересно!… Расскажи, как.
— Три дня назад, вечером, я отправился на Северную железную дорогу, надеясь поживиться от какого-нибудь путешественника, но напрасно: кроме полиции в дверях, в зале было еще несколько переодетых сыщиков. Но тут стал подходить поезд из Кале, и я остался, сам не знаю, почему. Приехало очень немного, и все скоро вышли. Я уже хотел уйти, как вдруг увидел двух дам в дорожных костюмах. По всей вероятности, это мать и дочь, но мать была почти так же хороша, как и дочь… Самое большее сорок четыре — сорок пять лет и отлично сохранившаяся. Волосы черные, с синим отливом, а глаза такие, что могли бы зажечь угли.
Что касается молодой девушки, то ей, должно быть, лет семнадцать. Представьте себе маленькую блондинку, свежую, как роза.
У дамы с черными волосами был в руках маленький саквояж из красного сафьяна с серебряной застежкой, который привлек мое внимание. Я подошел к ним, сняв фуражку.
— Прикажете экипаж?
Дама оглядела меня с ног до головы.
— Вы комиссионер? — спросила она с легким английским акцентом.
— К вашим услугам, миледи!
— В таком случае, приведите два экипажа: для меня и для багажа.
— Бегу, миледи!
После таможенного осмотра дама сказала мне:
— Помогите перенести багаж и сядьте на козлы с кучером, чтобы помочь снять чемодан, когда мы приедем.
Я, конечно, исполнил ее приказание.
Саквояж из красного сафьяна продолжал интересовать меня, тем более что дама не выпускала его из рук: доказательство, что в нем — деньги. Прежде чем сесть на козлы, я подошел к дверцам кареты и спросил, точно лакей из богатого дома:
— Куда прикажете ехать, миледи?
— Улица Берлин, 24.
Фиакр покатился, и мы приехали к маленькому дому в три этажа, внутренние ставни которого были заперты.
Я соскочил с козел, чтобы помочь дамам выйти, но черноволосая вышла сама и, вынув ключ из кармана, открыла маленькую калитку. Случай мне показался благоприятным, и я решился сказать:
— Если позволите, миледи, я подержу саквояж: он вам мешает.
И стоило бы ей выпустить его на минуту, — я убежал бы, как заяц, но, к несчастью, она не согласилась.