Сыщик Вийт и его невероятные расследования
Шрифт:
– Гипсе! – нервно хохотнул Бук. Его налитые кровью глаза горели ненавистью.
– Да, гипсе, – невозмутимо подтвердил Фирс. – По мнению доктора, у этого строительного материала большое будущее в медицине.
– …Мы также извещены о том, что противная сторона не в состоянии пользоваться правой рукой, – продолжил Мамчур чтение. – Согласно дуэльному кодексу мы обязаны отложить поединок до полного выздоровления.
– Ах, оставьте! – рыкнул капитан, и его лицо исказила злобная гримаса. – Жаль, что прошлой ночью я слишком быстро выбросил господина барона в окно! Слуги не сумели его догнать!
Вийт сверкнул глазами.
– В отсрочке не нуждаюсь! – произнёс он надменно, и весь мир содрогнулся от его ледяного тона. – Не пора ли начинать?
Секунданты переглянулись.
– Что ж… – протянул Мамчур с сомнением. Всё ещё колеблясь, он полез обратно в свою лодку. Выпрямился там. Набрал полную грудь воздуха и крикнул что есть мочи: – Изготовьсь!
Сабли взмыли вверх. На клинках сверкнули отблески лунного света.
Замершие посреди чёрной реки в боевой позиции, освещённые доброй полудюжиной пылающих факелов, дуэлянты казались нереальными, потусторонними фигурами.
– Остановитесь! – раздался крик с берега. К гранитному парапету семенил какой-то человек. – Я хроникёр Квитославный из газеты «Чутки»! Прошу вас, дождитесь дагеротипистов!
Вийт и Бук продолжали безотрывно следить друг за другом.
– Ночью снимки всё равно не получатся! – выдохнул детектив. Не спуская глаз с артиллериста, он поиграл саблей в левой руке. – Довольно неудобно… – бросил быстрый взгляд на секундантов: – Так начинаем?
– Начинайте! – крикнул Мамчур.
– Прощай же, коварный искуситель!.. – звериная гримаса исказила лицо капитана Бука.
Резким движением он рубанул сверху вниз, явно намереваясь одним махом срубить Вийту голову. Клинки со звоном встретились, и сыщик едва удержался на ногах, столь сильным был этот удар.
В рукоятке сабли Ронислава Вакуловича сработал рычаг. Туго сжатые пружины с обеих сторон хлестнули по скрещённым лезвиям, вызвав вибрацию и создав мимолётное, но неожиданное сопротивление обратному движению рук. Оружие артиллериста вырвалось на свободу, пронеслось над головами и плюхнулось в Лугу.
Одновременно раздались рёв взбешённого Бука, визг его перепуганного слуги, лишившегося клока пышного чуба, и вскрики изумлённых секундантов.
Лишь Фирс сохранил приличествующее случаю спокойствие.
– Бесчестно! – орал капитан. – Барон применил какой-то механизм! Я почувствовал!
– Дуэль окончена! – отвечал ему Кутюк. – Победа за Вийтом!
Мамчур растерянно переводил взгляд с одного на другого.
Фирс, всё столь же равнодушный ко всему вокруг, подал сыщику трость.
– Позвольте вам помочь, ваше высокоблагородие! – проговорил он, забирая у Ронислава Вакуловича клинок.
Истопник взял саблю осторожно, как змею, двумя пальцами, и она, конечно же, немедленно выскользнула из его рук. Холодная пучина реки в одно мгновение поглотила оружие сыщика. Всё тот же подозрительный карп лично проводил его во тьму глубин.
– Эй! – заорал капитан Бук.
– Ой! – виновато пробормотал Фирс. Лицо его оставалось равнодушным. – Простите! Я покрою убытки! Из жалования платить буду!
– Уж изволь! – бросил Вийт.
– Он нарочно это сделал! – орал капитан, размахивая руками. – Чтобы мы не могли осмотреть саблю!
– Вы осмотрели её до поединка! – решительно возражал Кутюк.
Хроникёр на берегу что-то неистово строчил карандашом в блокноте.
– Пустите! – рвался в бой офицер, и слуга с трудом его удерживал.
– Code d’honneur dans le code p'enal [3] , – бубнил Кутюк, – раздел четвёртый, параграф седьмой, дуэль считается завершившейся победой того участника поединка, который…
У парапета появились ещё две тени. К спинам прибывших были привязаны громоздкие компоненты агрегата для дагеротипирования. Фотографы, ловко орудуя поворотными ключами и молотками, принялись собирать конструкцию.
– Гребите сюда! – орал хроникёр. – Дайте интервью!
– А действительно, mon ami! [4] – повернулся к Фирсу Вийт. Ни радость победы, ни печаль потери любимого клинка не читались на его мужественном лице. – Почему бы нам не поговорить с теми господами?
3
Кодекс чести в уголовном уложении (фр.).
4
Мой друг (фр.).
Паровой экипаж сыскного надзирателя Вийта нёсся по ночному городу. Прохожие и сидевшие под навесами посетители кафе изумлённо глядели ему вслед.
Это был новый, едва из мастерской агрегат, собранный буквально несколько дней назад специально для Вийта.
Сам дедуктивист на пассажирском диване просматривал почту.
– На сегодняшнюю ночь только одно приглашение! – прокричал он Фирсу. – Поэтический вечер у вдовы Квят!
– А мы что, хотим поэзии?.. – спросил слуга. – Раз уж ты остался жив, может, лучше?..
Что, по мнению истопника, было лучше, осталось неизвестным, ибо Вийт прервал своего друга и помощника на полуслове:
– Там будет таинственнейшая мадам Волошская! Ожидаются массовые драки и громкий скандал!
Фирс пожал плечами и резко налёг на рычаг.
Паромобиль свернул на широкий бульвар, лишь по счастливой случайности разминулся с упряжной коляской, промчался мимо конного памятника неизвестно кому, вывернул на перекрёстке на поперечную улицу и тут же нырнул в переулок. Фонарь экипажа выхватил из темноты погружённые в сон особняки. Повозка накренилась, едва не чиркнула по стене одного из домов, пролетела через узкое пространство, предназначенное для пеших, и с лязгом спрыгнула на соседний бульвар. Во все стороны из-под колёс сыпанули искры.
У ярко освещённого газовыми фонарями особняка Фирс всем телом повис на тормозном шнуре. Экипаж завизжал, встал на передние колёса, будто собираясь перевернуться, но всё же упал обратно на брусчатку и испустил во все стороны обильные клубы пара.
– Дом мадам Квят! – отрапортовал Фирс.
Вийт, с трудом приходя в себя после гонки, закопошился в поисках трости. Истопник стал спускаться с шофёрского насеста.
Тут внимание товарищей привлекли всхлипы, доносившиеся со стороны ближайшего газового фонаря: