Сыщик
Шрифт:
– Кстати, как поживает Друз?
– Идет на поправку. Сегодня уже явился в гости к Лери. Я не препятствую. Теперь. – Старик многозначительно усмехнулся.
– Думаю, патриции делают большую ошибку, не допуская плебеев в свои ряды.
– Марк… – старик покачал головой. – Ты только-только прибыл на Лаций и уже делаешь далеко идущие выводы.
– Зато я помню, что было здесь двадцать лет назад. И тридцать, и сорок – тоже. Год от года ничего не меняется. Патриции слишком упрямы. Будь у плебеев шанс получить патрицианство
– За заслуги нельзя включить генетическую память.
– Но можно выдать патрицианку замуж за плебея. А мы лишаем наших дочерей памяти…
Старик нахмурился, сплел в замок тонкие пальцы:
– Отчего, Марк, тебя так волнует судьба плебеев?
– На Колеснице ни один раб не мог получить свободы. Но там покой колесничих берегли управляющие чипы в ошейниках. У плебеев нет управляющих чипов, значит, нужно придумать что-то другое…
Кажется, старому Корвину не очень нравилось то, что говорит внук.
– Спесь еще никому не помогала удержать власть. – Марк и сам удивился, откуда у него столько дерзости. Впрочем… Почему бы ему не быть смелым? Когда раб утрачивает страх, он утрачивает весь страх без остатка.
А сенатор и не собирался гневаться. Напротив, он улыбнулся:
– Из тебя получится прекрасный глава рода, малыш.
– Я готов в любое время, когда тебе понадобится, явиться на церемонию, – сказал Марк.
– Можно завтра… пожалуй… – сенатор похлопал внука по плечу.
– Кстати, ты не знаешь, где Флакк? Я просил его выполнить одну мою просьбу.
– Он уехал куда-то.
Значит, Флакк отправился на Психею. Будем надеяться, что в этот раз трибун будет осмотрительнее, и Корнелии не сядут ему на хвост. Впрочем, возможно, на Психею отправился кто-то другой… Не Марку учить космического легионера, как заметать следы.
– Что-нибудь хочешь, мой мальчик?
– Конфет.
– Ты сладкоежка? – Старик улыбнулся.
– Тех, что жует Лери.
– А, мнемосинки! – Дед вытащил из кармана пакетик. – Уж не знаю, кто их так назвал. А конфетки вкусные. Я их тоже люблю.
Марк схватил конфеты. Наконец-то! А то его дети унаследуют от отца воспоминания по полной программе: и туалет, и сцены пыток, и не слишком эстетичные медицинские процедуры. Теперь, отправляясь в латрину [8] , можно бросить в рот одну из мнемосинок – и все в порядке…
Друз сидел на открытой террасе, подперев голову руками. Перед ним было черное пространство – вместо прекрасного сада «Итаки». Воняло мерзко.
– Как ты? – спросил Марк, подходя.
8
Латрина – уборная
Друз выставил ногу,
– Неплохо. Только ходить еще трудно. Нога сильно пострадала. Регенерация кожи идет медленно.
– Ты молодец. Но если бы вы, ребята, не сняли камеру наблюдения, не пришлось бы жертвовать конечностью, – заметил Марк.
– Иногда мне удается исправить собственные ошибки… Не многие могут этим похвастаться.
Друз замолчал. Марк напрягся. Он уже знал, какой вопрос сейчас услышит.
– Я давно хотел тебя спросить… Но как-то не решался. Ты еще не вспомнил, как погиб мой отец? Я уверен, что его убили те же люди, что расправились потом с твоим отцом.
Марк неловко передернул плечами:
– Я этого… не видел. То есть самого момента. Извини… пытаюсь увидеть во сне и не могу. Наверное, такое случается. Что-то особо страшное не желаешь вспоминать. Даже генетическая память противится.
Друз помедлил и протянул Марку упаковку «трубочек памяти»:
– Тогда попробуй вспомнить наяву. Лери говорит, так проще.
Марк кивнул и спрятал упаковку в карман брюк.
На террасу вышла Лери. На ней было длинное белое платье до пят, похожее на древнеримскую столу. Лицо чуть бледнее, чем обычно. Марк спешно положил в рот мнемосинку: он не хотел, чтобы кто-нибудь запомнил предстоящий разговор.
– Ребята, ну как вы? – Лери улыбнулась. – Честно говоря, не могу понять, зачем вы здесь сидите? Вонь ужасная. Меня от нее тошнит.
– Тошнит? – округлил глаза Друз.
– Не воображай ничего такого! – нахмурилась Лери. – Тошнит, когда я смотрю на наш изуродованный сад. Все деревья погибли.
Друз пожал плечами:
– Кто же считал галлов под Каннами?
– Я говорил с дедом, – сообщил Марк. – Привел неоспоримые доказательства в пользу вашего брака. Похоже, дед выслушал меня благосклонно. Теперь, когда Фабий вам не может помешать…
– Так он согласен? – воскликнула Лери, и глаза ее вспыхнули.
«Неужели можно так влюбиться в столь бестолкового парня, как Друз?» – подивился Марк.
– Похоже, что да, хотя и не сказал об этом прямо.
– Но там, на корабле, ты сказал «нет», – напомнил Друз. – Так почему теперь стал нашим союзником?
– Во-первых, на корабле я перебрал фалерна. Во-вторых, тогда я не знал о планах плебеев лишить патрициев памяти. А лучший способ предотвратить бунт – это поделиться с будущими бунтарями частью своих привилегий. Вовремя поделиться.
– Ах, Марк, какое счастье, что завтра ты станешь моим братом! – воскликнула Лери. И бросила на него взгляд, в котором читалось обожание. Да, да, подлинное обожание.
Если бы Марк умел летать, он бы прянул в воздух. Сердце его билось как сумасшедшее. Разбираться в хитросплетениях политических интриг, управлять чужими судьбами – все казалось ему проще простого.