Шрифт:
Часть первая
Неверная вдова
Тело Валерия Андреевича Понтелеева обнаружила супруга академика, приехав на дачу в Барвиху во вторник около трех часов дня. Она вообще ехать не собиралась, но за вечерним субботним чаем Валерий Андреевич неожиданно заговорил о даче. Общих тем для разговора у «молодоженов» было немного. Видимо, поэтому академик и вспомнил о своем садовом хозяйстве и сообщил, что в Барвихе давно созрели сливы и ранние яблоки. Марина Васильевна заволновалась, и решила не дать урожаю погибнуть. Своего сада у нее до замужества не было, и к даровым фруктам неизбалованная женщина относилась уважительно. Она собиралась быть на даче рано утром, но давали сериал, и Марина Васильевна увлеклась и проканителилась с отъездом. Героям «Санты Барбары» она сопереживала с первой серии, и хотя не всех помнила, следила за сюжетом сериала вдохновенно. Выключив телевизор, Марина Васильевна взяла большую корзину, множество пакетов и, повязав косынку, вышла из дома. От метро Беговая до дачи ходила электричка. Поезда ждать долго
Бездыханный Валерий Андреевич лежал на спине в своей постели, и бледное лицо старика не выражало ни мук, ни ужаса. Покойный ученый, казалось, спит и видит приятные сны. Марина Васильевна дотронулась до его руки, и лишь ощутив мертвенный холод, вздрогнула и от неожиданности вскрикнула. Понтелеев отбыл на дачу еще в воскресенье, и сколько он пролежал так в постели, супруга определить не могла. Плакать и кричать Марина Васильевна не стала, а взяла телефон и набрала номер скорой помощи и милиции. Через двадцать минут из Красногорска на дачу в Барвиху прибыли медики и следственная группа.
Врач констатировал смерть знаменитого ученого. Признаков насилия на теле усопшего медэксперт не обнаружил, а кончина человека в семьдесят девять лет особого удивления у специалистов вызвала не могла. Увы, и академики смертны. Следователь записал рассказ супруги покойного о том, при каких обстоятельствах она обнаружила остывшего мужа. Дюжие ребята пристроили труп на носилки и, прикрыв простыней, деловито вынесли из дома. Фургон с красным крестом укатил, за ним последовал милицейский микроавтобус, и Марина Васильевна осталась на даче одна. Она уселась в мягкое плюшевое кресло и сидела так минут двадцать. Глаза вдовы остановились на небольшой карточке в овальной рамке. Со снимка улыбалась строгая женщина в круглых очках с прической по моде пятидесятых годов. Марина Васильевна видела фотопортрет этой женщины в городской квартире профессора, и знала, что это Нора Понтелеева, первая жена Валерия Андреевича, погибшая в автомобильной катастрофе много лет назад. Наконец, она вскинула голову, словно очнувшись, сняла косынку, про которую забыла, встала и медленно побрела по даче. Здесь она была раньше всего один раза и теперь оглядывала свои наследные владения. Старый добротный двухэтажный дом строил еще отец Понтелеева, тоже известный ученый. Участок под дачу Андрей Афанасьевич Понтелеев получил по личному распоряжению Иосифа Виссарионовича Сталина. Поросший соснами, огороженный высоким дощатым забором, этот участок в пол гектара представлял теперь целое состояние, поскольку земля по Рублевскому шоссе ценилась очень дорого. Здесь расположился самый престижный дачный район Подмосковья. Кроме участка и дачи, вдова наследовала четырех комнатную квартиру в доме академии наук на Большой Дмитровке и становилась хозяйкой научного архива. Цену архива мужа она не знала, но по тому интересу, который проявляли некоторые коммерческие фирмы к разработкам академика, догадывалась, что и это товар не дешевый. Марина Васильевна становилась богатой вдовой, но радости от этого не испытывала. Все что произошло с обыкновенной московской пенсионеркой за последний год скорее походило на фантастический водевиль. Расскажи ей кто-нибудь, что она на старости лет станет женой академика, а через два месяца окажется состоятельной вдовой, она бы долго смеялась. Марина Васильевна имела не очень большой, но практичный ум и в сказки не верила. Надо признаться, что и к богатству она никогда не рвалась и потребности имела скромные. Потому и никакого восторга от свалившегося капитала не испытывала. Профессора ей было жаль, но она его слишком мало знала, да и он сильных чувств, к женщине не проявлял. Поэтому его смерть, горем для себя новоявленная вдова считать не могла. Она вздохнула, еще раз оглядела дачу, подошла к телефону, и позвонила:
– Дина, его больше нет. Что мне делать?
– Ждать. – Ответил в трубке звонкий молодой голос.
– Сколько?
– Ровно через месяц после похорон я вас найду. Мне пока не звоните. Я этот месяц очень занята. – Сообщила Дина и положила трубку. Марина Васильевна снова повязала косынку, подняла с полу корзину и направилась в сад. Покойный академик сказал правду, яблоки давно созрели и своей тяжестью грозили разодрать деревья, а сливы начали осыпаться. Вдова подняла пару темных слив и положила по одной в рот. Плоды оказались сочными и очень сладкими. Через пол часа, наполнив дарами природы всю имевшуюся тару, Марина Васильевна заперла дом, и побрела к станции. Ноша весила тяжело и быстро женщина идти не могла. Она делала короткие проходы, отдыхала и шла дальше. Занести корзину в электричку ей помог старичок с бородкой клинышком. Он же проявил галантность и при спуске в метро. Собранный урожай Марина Васильевна довезла до дома в полной сохранности, если не считать, что часть особенно спелых слив пустила сок в пакете. Но хозяйственная женщина не расстроилась и отложила мятые плоды на компот.
В пятницу Кирилл Андреевич проснулся, на рассвете. Вчера днем на даче происходила гулянка и он немного перебрал. Когда заснул, не помнил. С кем заснул тоже. Приоткрыв одеяло, он не без интереса оглядел длинноногую белокурую деву, что спала отвернувшись к стенке. В соседней деревне Масловке, вовсю горланили петухи. Вдалеке прогромыхала первая электричка. От станции «Правда» до дачного кооператива «Дорожник» было не меньше двенадцати километров, но перестук вагонных колес долетал по-осеннему
– Чего орешь, дура? – Беззлобно спросил Кирилл, продолжая обнимать девушку. Девица замолчала и глядела на него ошалелыми со сна глазами. Потом, было, открыла рот, но Кирилл предпочел не слушать, что она скажет, а долгим поцелуем приступил к утреннему любовному ритуалу.
– Завтракать встанешь? – Спросил он, отваливаясь на подушку.
– Можно я еще посплю? – Тихо попросила дева.
– Можно. Как тебя зовут.
– Аленушкой. – Ответила она и отвернулась к стенке.
– Выходит, я серенький козлик. – Уже сам себе сообщил Кирилл, встал и поставил на плиту чайник. Двух конфорочная плитка, питалась газом из привезенного болона, и чай кипятила быстро. Маленький неказистый домик состоящий из кухоньки-терраски и спаленки ничем не напоминал солидную академическую дачу в Барвихе. Семейную дачу отец Кирилла оставил старшему брату Валерию. Хотя официального завещания Андрей Афанасьевич и не сделал, но еще при жизни перевел дом на старшего сына. Само собой было ясно, что и дача и квартира переходят к старшему, потому что он известный ученый, продолжатель дела отца, а Кирилл простой шофер.
Чайник кипел и булькал. Кирилл Андреевич выключил газ, облачился в яркий спортивный костюм, вышел из домика, легко спустился по узкой лестнице в подземное хранилище, извлек кринку деревенского молока и сметану с творогом, что закупал в Масловке и выставил все это на столик, возле чайника. Холодильников на даче он не признавал, а вырыл глубокий погреб и продукты хранил в нем. Завтракал Кирилл обстоятельно, плотно и не торопясь. Заболев в молодости язвой желудка, шоферскую привычку заглатывать пищу на ходу он поборол. Теперь, ему исполнилось шестьдесят три. Но он выглядел на сорок, продолжал водить фуру. Мог выпить немеренно водки, хотя делал это редко и, когда кто-нибудь из сверстников говорил о болезнях, гоготал, как жеребец.
Говорят, что природа отдыхает на детях гениев. В семье Понтелеевых она отдохнула на младшеньком. Кирилл Андреевич родился на шестнадцать лет позже своего ученого брата. Обычно младшим достается куда больше ласки и внимания, но в семье академика все оказалось наоборот. Андрей Афанасьевич Понтелеев сразу невзлюбил новорожденного. Причина для этого была. При родах скончалась супруга, и Андрей Афанасьевич винил в ее смерти огромного младенца. Новорожденный Кирилл весил около пяти килограммов. Рассудком отец понимал, что малыш никак не виноват в трагедии, но сердцу приказать не мог. Когда Кирилл пошел в школу, его старший брат уже заканчивал аспирантуру. Старший говорил с отцом за обедом непонятными, только им двоим ведомыми терминами, что вызывало у Кирилла приступы буйного веселья. Ему, спортсмену и силачу, научная деятельность отца и брата казалась бессмысленным и жалким делом. Он и того и другого в душе жалел, и относился к ним с ироническим сочувствием. После десятилетки, Кирилл закончил шоферские курсы, сел за баранку, а в семнадцать лет женился, и с тех пор родительский дом покинул. Позже, он вступал в брак неоднократно, и давно потерял счет своим возлюбленным и женам. Наверное, он и внебрачных детей сотворил достаточно, но считал себя бездетным.
– Кирюш, у тебя чего-нибудь не осталось? – Жалобный голос, помешавший Кириллу Андреевичу спокойно закончить трапезу, принадлежал соседу Вене. Моторист и механик Веня жил через дачку от Понтелеева и вчера гулял вместе с ним.
– Проверь. Наверное, вы вчера все выжрали. – Предположил Кирилл Андреевич допивая вторую кружку молока.
– Пусто. – Горестно сообщил Веня, закончив обследование дачки: – У тебя там кто-то спит.
– Девка спит. Не знаешь откуда она взялась? – Ответил Кирилл, собирая посуду. Грязной посуды он терпеть не мог и всегда мыл ее сразу.
– А какая это? – Грустно переспросил сосед.
– Поди посмотри. – Серьезно посоветовал Кирилл Андреевич. Веня снова углубился внутрь дома и через минуту сообщил, что в постели Понтелеева спит Алена, которую вчера привез с собой Пашка Ельцов:
– Но она сразу на тебя глаз положила. – Добавил он горестно. Горечь Вени вызывало не поведение Алены, а отсутствие спиртного в доме соседа.
– Ты к Диме сходи. У него всегда в холодильнике есть. – Предложил Кирилл Андреевич.
– Там Светка. У Димки баба злющая. Может и навешать. – Покачал головой Веня и исчез так же незаметно, как и появился. Кирилл Андреевич покончил с посудой, вытер руки и направился к своему ярко красному «Мерседесу». Он помнил, что вчера, по дороге на дачу руль машины неприятно подрагивал. «Надо рулевые тяги посмотреть» – Подумал он и открыл капот. Причина оказалось в другом. На яме, которую он словил, заглядевшись на дамочку рулившую в соседнем ряду, выбило стабилизатор. Кирилл Андреевич достал из багажника сумку с инструментами, приоткрыл дверцу и, чтобы не скучать во время ремонта, тихонько включил радио. Студия «Ретро» выдавала старые шлягеры. Понтелеев эту студию любил, и приемник его машины чаще всего был на нее и настроен. Марк Бернес допел последний куплет песни «Шаланды полные кефали» и диктор начал короткий обзор новостей. Кирилл Андреевич политикой не интересовался и слушал в пол уха. Но неожиданно насторожился. До его сознания еще не дошел смысл текста, но подкорка уже сработала.