Проценты кровью
Шрифт:
Часть первая
Черный интеллект убийцы
Старшему лейтенанту Крутикову не везло с девушками. Сергей не был уродом. Сетовать на свой рост он тоже права не имел. Метр семьдесят девять для баскетбола маловато, а для жизни вполне подходяще. Крутиков не понимал, почему девушки, встретившись с ним несколько раз, вместо того чтобы влюбиться в бравого стража порядка, сникали и под разными предлогами от дальнейших свиданий уклонялись. И это при том дефиците непьющих женихов, что наблюдался в Городе! Крутиков почти не выпивал, не курил и не страдал тайными пристрастиями к наркотикам или азартным играм. Однокомнатная квартирка лейтенанта вполне годилась для начала строительства семейного гнезда. Но до последнего времени тридцатидвухлетний Сергей Крутиков постоянной подругой обзавестись не сумел. Причина неудач молодого человека на личном фронте заключалась
Татьяна Назарова появилась в Новгороде месяц назад. Девушка окончила в Питере юридический факультет и была прислана на стажировку под крыло криминалиста Суворова.
Теперь это был не тот хилый прихрамывающий очкарик Витя Суворов, который работал в команде следователя Петра Ерожина. За годы Виктор Иннокентьевич заматерел, став хорошо известным в своей области профессионалом. Его статьи и книги изучали студенты юридических вузов. Начинать осваивать профессию рядом с опытным криминалистом считалось за честь. Таня глядела на мэтра широко раскрытыми глазами и старалась во всем ему подражать.
Старший лейтенант Крутиков в первый же рабочий день Назаровой предложил проводить ее до дома. Таня знакомыми в городе обзавестись не успела и с благодарностью приняла предложение внимательного коллеги. Погода стояла на редкость славная, что и полагалось в пору бабьего лета. Только в последние годы осень редко баловала новгородцев. Как поговаривал майор Сиротин, следователь, заменивший уехавшего в столицу Петра Григорьевича Ерожина, «каковы бабы, таково и лето». Сережа и Таня брели по залитому закатным солнцем городу. Крутиков по обыкновению принялся за свои притчи. Но девушка, вместо того чтобы бороться с зевотой, незаметно направила рассказчика на интересующую ее тему. Интересовали младшего лейтенанта Назарову дела, связанные с ее наставником. Суворов принимал участие почти во всех заметных происшествиях, поэтому поддерживать беседу Крутикову труда не составляло. Не замечая времени, они перешли мост Александра Невского, дошагали до Поворота на Большую Московскую, в конце которой в двухэтажном домике много лет проживала троюродная тетка Тани Анна Степановна Пильщук. Девушка не очень вникала, откуда и по какой линии тянулась родственная связь. Младший лейтенант имела право на общежитие. Но ее родителям было приятнее осознавать, что дочь под родственным присмотром. Таня не возражала: оказаться совсем одной в чужом городе боязно. Тем более что пожилая дама приняла петербургскую племянницу очень радушно и в категорической форме запретила говорить об общежитии.
За месяц проводы девушки превратились для Крутикова в желанную традицию. Если работа не позволяла этого, Сергей страдал. Таня все больше нравилась старшему лейтенанту. Сегодня наступил маленький юбилей их дружбы. Месяц не слишком большой срок, но Сережа получил зарплату, и это был прекрасный предлог, чтобы пригласить девушку в кафе. В центре возле кремля подобные заведения держали космические цены, поэтому они зашли в небольшое кафе под названием «Русич» невдалеке от дома Таниной тетки. Здесь было меньше показухи и относительно дешево. Бабье лето давно закончилось. С реки дул резкий ветер, низкие тучи неслись почти над головой, и даже когда в их разрывы вываливался красный солнечный шар, теплее не становилось. Молодые люди замерзли и нагуляли аппетит, поэтому по две порции пельменей на нос им не показались чрезмерными. В небольшом зале умещались семь столиков. Из них три пустовали. Таня и Сергей устроились в углу под телевизором. На экране болталась потертая копия американского боевика, который смотрела сама буфетчица. Дородная блондинка за стойкой, подпирая ладонями полные щеки, внимательно следила за сюжетом, нехотя отвлекаясь на просьбы клиентов. В центре зала беседовали две дамы. Пили дамы водку, обильно закусывали и громко обсуждали недавнюю поездку в Москву. Крутикову посетительницы были знакомы по местному рынку. Они держали там павильончик, и интересы их сводились к ценам и качеству товара. Специализировались бизнесменши на торговле женским бельем, и потому слова «трусики», «бюстгальтеры» и «ночнушки» произносились ими часто. В противоположном от Сережи и Тани углу сидели двое мужчин. Один сидел к залу спиной, отвернув лицо к стене, жадно и сосредоточенно ел. Другой тянул пиво, слезливо улыбался и что-то говорил не то соседу, не то самому себе. Крутиков подошел к буфету и заказал по бокалу вина и шоколадку для Тани. Буфетная блондинка, недовольная, что ее оторвали от экрана, остановили пультом кадр боевика и удалилась за новой бутылкой. Пока она отсутствовала, Сергей оглядел посетителей углового столика с профессиональным интересом. Любителя пива Крутиков хорошо знал. Это был безобидный алкоголик Виткин, давно пропивший все свое имущество, в том числе и маленькую комнатенку в заводском бараке. Его сосед, отвернувший лицо к стене, привлек внимание старшего лейтенанта. Милицейское чутье подсказывало Сергею, что перед ним клиент родного ведомства. Крутиков бессознательно потрогал табельное оружие. Если бы не Таня, он наверняка подошел бы к угловому столику и попросил мужчину предъявить документы. Но блондинка выплыла из подсобки, и Крутиков с вином и плиткой шоколада вернулся за свой столик. Таня, как ребенок, обрадовалась гостинцу, и Сергей, глядя в ее сияющие глаза, о подозрительном посетителе забыл.
– За что мы собрались пить? – улыбнулась девушка, поднимая бокал.
– За нас! – торжественно сообщил молодой человек. – За прекрасную пару – младшего лейтенанта Назарову и старшего лейтенанта Крутикова.
Таня сделала глоток и покраснела. Крутиков, не заметив смущения подруги, приосанился и, подготовив лицо к декламации, прочитал первую строчку любимого стихотворения:
Заметался пожар голубой,Позабылись родимые дали,В первый раз я запел про любовь,В первый раз отрекаюсь скандалить…– Иди в задницу! Бензоколонку я тебе не отдам, – грозно заявил с экрана герой боевика.
Глаза Тани округлились. Она посмотрела на экран, потом на своего кавалера и вдруг расхохоталась. Теперь уже покраснел Крутиков.
– Прости, – вытирая глаза от слез, попросила Назарова. – Уж очень смешно получилось.
Буфетчица выключила видеомагнитофон и снова удалилась в подсобку. В возникшей тишине резко зазвучал голос одной из торговых дам:
– Большие размеры и нулевки сразу разбирают. Зависают средние.
– Такие уж наши русские бабы. Или много, или ничего, – согласилась с коллегой вторая бизнесменша.
– О чем они? – не поняла Таня.
– О частях женского туалета. На нашем вещевом рынке торгуют, – пояснил Сергей…
Таня снова готова была прыснуть, но передумала:
– Ты хотел прочесть стихотворение? Читай.
– В другой раз, – ответил Крутиков и неожиданно выпалил: – Выходи за меня замуж.
Таня, чтобы скрыть растерянность, достала из сумки маленькое зеркальце и уставилась в него:
– Ой, от смеха тушь потекла. Я на минутку.
Девушка встала и направилась к раздевалке, справа от которой имелась дверь с надписью «Ж». Оставшись в одиночестве, Сергей машинально глянул в противоположный угол. Алкаш Виткин спал, уронив голову на стол. Руки его свисали по швам, едва не касаясь пальцами пола. Подозрительный сосед алкоголика исчез. По еле заметным признакам, понятным лишь профессионалу, старший лейтенант сделал вывод, что сидевший за столом тип не так давно сменил телогрейку на пальто. Зеков Крутиков чуял за версту и большинство местных уголовников знал. Но угрюмого посетителя кафе припомнить не мог.
Таня вернулась за стол. Выражение ее лица изменилось. Девушка внимательно посмотрела на Сергея и сказала:
– Давай отложим этот разговор еще на один месяц.
– А что изменится за месяц? – спросил Крутиков.
– Я тебя лучше узнаю, – ответила Назарова.
На улице давно стемнело. Буфетная блондинка уже несколько раз с заискивающей улыбкой поглядывала на их столик. Портить отношения с блюстителем порядка резона не было, но и работать всю ночь барменша не желала. Торговые дамы закончили обсуждение своего ремесла и, восстановив слой съеденной губной помады, ретировались. Остался один похрапывающий Виткин. Его буфетчица растолкает перед уходом. Алкоголик при кафе существовал в качестве бесплатного подсобного рабочего. И хоть молодым людям вовсе не хотелось расставаться, они поднялись и, поблагодарив белокурую любительницу боевиков, покинули тепло приютившего их кафе «Русич». На улице Таня сама взяла Крутикова под руку, и Сергей почувствовал, что девушка по-особенному нежно прижалась к нему.
– Что за мужчина остался спать в углу? – спросила Таня, когда они медленно двинулись в сторону тетушкиного дома.
– Бомж Виткин. Не судим. Пятьдесят второго года рождения, – доложил Крутиков.
– Жалко мне таких. Нет у нашего правительства программ для оступившихся, – задумчиво произнесла Таня.
– Алкашей, – уточнил старший лейтенант.
До двухэтажного домика тетки Пильщук оставалось метров двести. Как ни старались молодые люди замедлить движение, чтобы оттянуть момент разлуки, через пять минут оказались возле облезлых деревянных дверей. Таня тихо сказала Сереже: