Т-34 — истребитель гархов
Шрифт:
Огромный собор был виден отовсюду. Майнцер Дом стремился к небу окаменевшим созвучием гимна, и венчал все великолепие строгий крест — самая высокая и печальная нота. Вальтер остановил машину возле гостиницы «Манцерхоф». Он останавливался здесь всякий раз, когда дела приводили его в Майнц.
— Добро пожаловать, герр Краус, добро пожаловать. — Пожилой портье был искренне рад молодому офицеру. — Не сочтите за излишнее любопытство, надолго ли к нам?
— Боюсь, что нет, только одну ночь.
Старик понимающе закивал в ответ и вытащил из гнезда ключ с цифрой «десять» на деревянной груше.
— Ваш любимый номер, с видом на Кайзердом. Как чуден Рейн, как пахнет медом в его долине голубой…
Ощутив сильный голод, Вальтер привел себя в порядок и отправился в «Первую звезду», ресторанчик в нескольких домах вниз по Кайзерштрассе. Улица была пуста, накрапывал дождь. Навстречу офицеру порхнула стайка девчонок — еще совсем подростков. Дети стремились попасть домой до темноты. Как и в любом другом городе, мужчин на улицах почти не было — мобисты вермахта забрали почти всех призывного возраста, и теперь втайне обсуждали приказ о мобилизации ветеранов. Старая гвардия была готова под ружье хоть сейчас.
В ресторане было тихо. Несколько парочек за отдельными столиками. Вальтер сел на свое излюбленное место и заказал солидный ужин. Официантка принимала заказ, украдкой бросая взгляд то на неотразимого штурмбаннфюрера, то куда-то вбок, за него. Когда она удалилась на кухню, Вальтер обернулся и обнаружил на стене плакат со своим собственным изо-бражением. Плакатный Краус был в форме летчика.
Он стоял на фоне голубого неба и крепко держал за руку свою невесту, обещая ей и будущим детям надежную защиту. Модель, позировавшая академику Зигелю в качестве невесты, была прекрасно знакома Вальтеру не только визуально, но и, так сказать, физически. Ингрид была шведкой с русскими корнями, блондинкой с тонкой нежной кожей. Воспоминания, навеянные плакатом люфтваффе, направили мысли офицера в совершенно определенное русло, и он приступил к ужину, поданному расторопной официанткой, внимательно разглядывая входящих дам.
Похоже, в госпитале неподалеку освободились от дежурства медсестры — в зале появилось сразу несколько девушек. Они держались вместе и заказали себе кофе и пирожные. Девушки моментально заметили красавца, и уселись за свой столик полукругом, стремясь поймать взгляд незнакомца и выгодно смотреться на фоне подруг. Никого из них Краусу видеть не доводилось, вероятно, ему все время везло на другую смену. Сколько их в госпитале? Две? Три?
Краус отпивал горьковатое пиво из большого бокала. Одна из девушек напоминала ему загадочную медсестру. Три года назад она вот так же сидела напротив и задумчиво улыбалась, глядя лучистыми глазами куда-то вверх. Вальтер не произвел на нее никакого впечатления — во всяком случае, она не выказала никакой симпатии, так, обыкновенное дружелюбное общение. Медсестру звали Эльзой. Она точно так же пила черный кофе без сливок, но совершенно ничего не ела. Молодой повеса привык к тому, что женщины искусно скрывают свой истинный интерес, но поступки говорят лучше слов: девушка отказалась пойти с ним в гостиницу, к великой радости одной из ее спутниц и немалому изумлению самого Вальтера. Впоследствии Вальтер встречал ее несколько раз, и они с удовольствием разговаривали, как старые приятели, ни разу не возвращаясь к теме флирта и любовных утех. Эльза исчезла через два или три месяца после взрыва в каменоломне «Трон Кримхильды». Тогда разозленный магами амфиптер чуть не устроил конец света в первой немецкой республике. Хранитель! Да таких хранителей… Почему из всех драконов только амфиптеры охраняют перекрестки? Почему не гархи?
Чтобы прервать поток воспоминаний, офицер залпом осушил кружку и перевел дух. Медсестра, похожая на девушку Эльзу, одобрительно и вызывающе посмотрела ему прямо в глаза. Нет, кто угодно, только не она. Кому нужно подобие вместо оригинала? Самообман. До утра оставалось около восьми часов. Можно и выспаться, и поразвлечься. Вальтер подмигнул красивой шатенке. Она казалась моложе своих спутниц и обладала фигурой не хуже «Эльзы». Ну, разве чуть-чуть. Самую малость.
В пять утра выспавшийся и бодрый Вальтер спустился по лестнице, расплатился и попросил подать завтрак девушке, оставшейся в его номере, когда она проснется. Пожилой портье проводил господина штандартенфюрера до дверей.
— Милости просим, господин Краус, не забывайте нас.
— Как же, как же, — улыбнулся Вальтер. — Как чуден Рейн, тиха его долина, стремнины быстры и чисты. До свидания.
Едва рассветало. Осень дышала свежей сыростью. Машина завелась тихо, словно стараясь соответствовать благостной тишине, Краус беспричинно улыбался. Штандартенфюрер миновал два пикета и свернул на проселочную дорогу, ведущую к карьеру. Шлагбаум был все тот же: кусок рельса с каменным противовесом. Полосатая будка была выкрашена свежей краской, и часовой выглядел свежим и бодрым. Дежурный офицер охраны был хорошо знаком с Вальтером, но тщательно изучил документы штандартенфюрера, прячась от дождя под козырьком будки. Шлагбаум подняли, и автомобиль тронулся по скользкой от дождя дороге вдоль периметра, обнесенного высокими столбами с колючей проволокой.
Объект был законсервирован два с половиной года назад, в декабре сорокового. С тех пор сюда наведывались только исследовательские группы «Аненэрбе» — и никаких опытов. Относительно магов вообще существовал отдельный приказ — запретить въезд в Майнц и тем более не подпускать к объекту без собственноручного письменного распоряжения рейхсфюрера. Кроме этих мер предосторожности, жителям окрестных деревень было запрещено принимать гостей без предварительного разрешения СС. Краус лично курировал законсервированный «Трон» и приезжал с инспекцией несколько раз в год: иногда — сам, иногда — с группой сотрудников. Визиты всегда были краткими. Вальтер объезжал весь охраняемый периметр со старшим офицером роты охраны, осматривал карьер и обязательно спускался вниз, на дно раскопа. Закончив осмотр, Краус возвращался на запасной аэродром, откуда и отбывал без промедления.
Нынешний визит куратора был едва ли не самым стремительным. Состояние периметра не вызвало нареканий, и штандартенфюрер высадил командира роты охраны у шлагбаума, а сам направил машину в сторону раскопа. Дождь усиливался, и над раскопом нависла черная с синими переливами туча. Проблескивали молнии, сквозь пуленепробиваемые стекла «Опеля» были слышны раскаты грома. По крыше нервно барабанил ливень. Вальтер остановил автомобиль у самой лестницы, вытащил из-под сиденья плащ-палатку и вышел из машины в стену дождя. В центр раскопа ударил белый трезубец молнии, и Вальтер побежал вниз по мокрой каменной лестнице. Ему показалось, что гром грянул внутри его головы — так оглушительны были сотрясения воздуха, вызванные последней яростной молнией. Вальтер спускался, прыгая через две ступени. Дно раскопа было залито дождевой водой, и молодой офицер побежал к алтарю со всех ног. Каменное сооружение, которое было принято называть алтарем, находилось в центре раскопа. Подобный алтарь был вырезан на самом верху, в скальной породе, но верхний алтарь, или молельня, как его называли археологи, имел в центре колонну; нижний алтарь в своей центральной части походил на камин сложной конструкции без дымохода. Краус нажал руками два угловых камня, и верхушка алтаря вдруг приподнялась, как крышка огромной шкатулки. Вальтер запрыгнул на верхнюю ступень, уперся руками в крышку и подвинул ее еще, затем засунул руку в образовавшуюся щель и принялся шарить в темной полости, как в сундуке. Наконец он выхватил из глубины сверток размером с настольную библию, установил крышку на прежнее место и нажал два других камня. Крышка захлопнулась, и алтарь принял прежний вид.
Дождь кончался. На поверхности обширных луж пенились пузыри. Вальтер бегом поднялся по каменной лестнице, на ходу размещая сверток во внутреннем кармане плащ-палатки. Из карьера он выбрался уже при ярком солнечном свете, постоял несколько секунд у машины, демонстрируя полное спокойствие и невозмутимость охране, которая в такую ясную погоду могла наблюдать за ним в бинокль. Штандартенфюрер аккуратно снял плащ-палатку, положил на пассажирское сиденье, сел за руль и отправился к шлагбауму. Дружелюбно попрощавшись с офицерами охраны, Вальтер неторопливо покатил по сырой грунтовой дороге. Едва «Опель» свернул за поворот, вальяжный аристократ за рулем исчез. На его месте очутился сумасшедший гонщик, ведущий автомобиль за гранью риска. Безумец гнал по мокрой трассе вслед уходящим грозовым тучам, и никто на свете не мог бы сказать, как он ухитрялся пройти повороты и не сорваться в неуправляемое скольжение. Лишь дважды Вальтер снизил скорость: перед пикетами. Его отлично помнили, и документы смотрели очень быстро: таких важных персон не следовало задерживать ни на одну лишнюю секунду. Вальтер не стал въезжать в Майнц и ринулся по объездной дороге, вновь превратившись в гонщика, играющего со смертью ва-банк. Водители встречных грузовиков в изумлении выглядывали из кабин вслед мокрому «Опелю», летящему к горизонту в фейерверке брызг.
При повороте на грунтовую дорогу к запасному аэродрому Краус затормозил слишком сильно, и ему пришлось «ловить» машину резкими поворотами руля. Пришлось разворачиваться и возвращаться к съезду с шоссе. Драгоценные секунды уходили, и Вальтер чувствовал течение времени всем своим существом. Он остановил автомобиль у края летного поля и вышел из машины, прихватив плащ-палатку. В ангаре загудели двигатели, обслуга проворно открыла огромные ворота, и трехмоторный «Юнкере» Ю-52 выполз на поле.