Т. 06 Кот, проходящий сквозь стены

Хайнлайн Роберт Энсон

Но чужие дети часто кажутся мне противными, а их матери — занудами, когда начинают болтать о своем мерзком отродье — нет бы послушать про моих деток! Мне сдается, что почти всех этих маленьких монстров следовало бы утопить при рождении. Они убеждают меня в том, что контролировать рождаемость действительно необходимо. Как говорил когда-то мой отец, я — существо аморальное… То есть не всякуючеловеческую личинку, мокрую, замаранную и вонючую с одного конца и орущую с другого, считаю «прелестной».

По мне, многие ребятишки — это злющие, подлые чертенята, которые вырастут в злющих подлых чертей. Посмотрите вокруг. Так называемая «детская

невинность» — это миф. Декан Свифт в своем «Скромном предложении» частично решает вопрос [108] . Только зря он ограничился Ирландией. Мало ли мерзавцев и за ее пределами.

Может быть, вы настолько предубеждены и необъективны, что еще не считаете моих детей верхом совершенства — несмотря на тот неопровержимый факт, что они родились с нимбами и крылышками? Тогда я не стану рассказывать вам, как Нэнси приносила из школы только отличные отметки почти каждый день! Мои дети умнее ваших. И красивее. Довольно с вас? Ну и ладно. Мои для меня лучше всех, а ваши лучше всех для вас — остановимся на этом и не будем докучать друг другу.

108

Английский писатель и политический деятель Джонатан Свифт (1667–1745) известен не только бессмертным романом «Путешествия Гулливера». Долгое время он состоял деканом собора в Дублине и в своих памфлетах «Письма суконщика» (1723) и «Скромное предложение» (1729) резко осудил угнетение ирландского народа, в частности он иронически предлагал в целях борьбы с бедностью ирландцев употреблять их «лишних» детей в пищу.

Рассказывая о женитьбе Бетти Лу и Нельсона, я упомянула о лихорадке 1907 года, но в то время я и понятия не имела о том, что грядет паника. И Брайан тоже, и Нельсон и Бетти Лу. Но история повторяется кое-когда и кое в чем, и кое-что, случившееся в начале 1907 года, напомнило мне о том, что случилось в 1893-м.

После рождения Джорджи в день свадьбы Бетти Лу я, как обычно, провела некоторое время дома, но, как только почувствовала, что могу встать, оставила свой выводок на Бетти Лу и отправилась в город. Я хотела ехать на трамвае, но не удивилась, когда Нельсон вызвался довести меня на своем «рео». Я согласилась и закуталась поплотнее — «рео» чересчур хорошо вентилировался. Его прабабушкой, должно быть, была открытая двуколка.

Я вознамерилась снять деньги со своего счета. Перевела я их в Миссурийский сберегательный банк в 1899 году, когда мы поженились и переехали в Канзас-Сити, из Первого государственного банка города Батлера (в славном городе Фивы банков не было). Отец помог мне открыть там счет, когда мы вернулись из Чикаго. Ко времени замужества у меня скопилось больше сотни долларов.

Сноска: если у меня было больше сотни долларов на счету, почему же я тогда подавала своей семье на ужин жареный маис? А потому, что я еще не сошла с ума. На американском Среднем Западе в 1906 году самым верным способом для жены духовно кастрировать своего мужа было дать ему понять, что он не способен прокормить семью. Я не нуждалась в докторе Фрейде, чтобы это узнать. Мужики живы гордостью. Убей эту гордость, и они больше не смогут содержать жену и детей. Должно было пройти еще несколько лет, прежде чем мы с Брайаном научились держаться друг с другом вполне легко и откровенно. Брайан знал, что у меня есть счет, но никогда не спрашивал, сколько у меня там денег, а я готовила жареный маис или делала нечто подобное, когда приходила нужда, и даже не думала покупать деликатесы на свои деньги. Сбережения — это на черный день. Мы оба это знали. Если Брайан вдруг заболеет, если ему придется лечь в больницу — вот тогда я и буду тратить свои накопления. Излишне было

говорить об этом. Пока что нашим кормильцем был Брайан; я не вмешивалась в его обязанности, он не вмешивался в мои.

А как же выплаты Фонда, спросите вы? Разве они не ранили его гордости? Возможно, что и ранили. Позволим себе заглянуть в будущее: в конечном счете каждый цент, который мы получили, «выбивая чеки», достался нашим же детям при их вступлении в брак. Брайан не говорил мне, что таковы его намерения — в 1907 году говорить об этом было бы глупо.

К началу 1907 года сумма моих сбережений превысила триста долларов благодаря пятакам, пенни и строжайшей экономии. Теперь, когда я работала дома и не могла больше посещать занятия в центре, мне пришла идея перевести свой вклад в маленький банк по соседству, рядом с Южным почтамтом. Кто-то из нас четверых каждый день ходил вынимать почту из ящика и мог вносить в банк мои сбережения. А если бы понадобилось взять деньги, на почту пошла бы я.

Нельсон поставил машину на Гранд-авеню, и мы прошлись до Уолнат 920. Я показала свою книжку кассиру — ждать мне не пришлось, в банке былонемного посетителей — и сказала, что хочу закрыть счет.

Кассир направил меня за перегородку к старшему клерку — некоему мистеру Смейтрайну. Нельсон опустил газету, которую просматривал, и встал.

— Какие-то сложность?

— Не знаю. Кажется, они не хотят отдавать мне мои деньги. Пойдешь со мной?

— Ну конечно.

Мистер Смейтрайн вежливо поздоровался со мной, но поднял брови при виде Нельсона. Я представила их друг другу.

— Это мистер Нельсон Джонсон, мистер Смейтрайн. Компаньон моего мужа.

— Здравствуйте, мистер Джонсон. Садитесь, пожалуйста. Миссис Смит, мистер Уимпл сказал мне, что вы хотели меня видеть.

— Пожалуй. Я хотела закрыть свой счет, и он направил меня к вам.

Мистер Смейтрайн обнажил в улыбке фальшивые зубы.

— Нам всегда жаль терять старых друзей, миссис Смит. Вы недовольны нашим обслуживанием?

— Вовсе нет, сэр. Просто я хочу открыть счет в банке поближе к дому. Не слишком удобно все время ездить в центр, особенно в такую холодную погоду.

Он взял мою книжку, посмотрел адрес на обложке и сумму счета.

— Могу ли я спросить, куда вы желаете перевести свой счет, миссис Смит?

Я уже собралась ответить, но перехватила взгляд Нельсона. Он не то чтобы покачал головой — но я знала его жесты с давних пор.

— А почему вы спрашиваете, сэр?

— В обязанности банкира входит защита его клиентов. Если вы желаете перевести счет — прекрасно! Но я хочу убедиться, что тот банк столь же надежен…

Во мне пробудились звериные инстинкты.

— Мистер Смейтрайн, я подробно обсудила все это со своим мужем (я этого не делала), и больше ничей совет мне не нужен.

Он сложил вместе кончики пальцев.

— Очень хорошо. Но, как вам известно, банк при закрытии сберегательного счета имеет право на трехнедельную отсрочку.

— Мистер Смейтрайн, я разговаривала именно с вами, когда открывала здесь счет. И вы сказали мне, что это правило — всего лишь формальность, предусмотренная положением о государственных банках, и лично заверили меня, что, как только мне понадобятся деньги, я их получу.

— Разумеется, получите. Превратим три недели в три дня. Возвращайтесь домой, напишите нам заявление и через три рабочих дня можете закрывать счет.

Нельсон встал и оперся руками о стол мистера Смейтрайна.

— Минутку, — громко возгласил он, — говорили вы миссис Смит или нет, что она может получить свои деньги сразу же?

— Сядьте, мистер Джонсон. И не повышайте голоса. В конце концов, вы не наш клиент и не имеете права здесь находиться.

Нельсон не сел, но голос понизил.