Т. 12 Фрайди
Шрифт:
— Джордж, ты думаешь, это так и есть — какому-то В. К. угрожают? В передаче рекламы по государственному телевидению?
— Не знаю. Может, это и не так просто засечь. Забавно, что будет завтра. «Шесть дней»? А потом — «пять»? И что ожидает этого злополучного В. К.? Кирпич на голову? Или падение курса акций? Или это такой таинственный вид рекламы?
— Не понимаю.
Я попыталась как-то соединить прочитанное с нашей ситуацией.
— Джордж, а тебе не кажется, что эта угроза по телевидению гораздо серьезнее, чем может показаться на первый взгляд?
— Хочешь сказать, что все новости, которые мы слушали, — вранье и на самом деле никого не убивали?
— Ой, даже не знаю, что сказать, Джордж.
— Марджори, доля юмора тут есть, безусловно, — в том, что три различные группировки готовы взять на себя ответственность за происходящее, из чего ясно, что две из них пытаются одурачить весь мир. Но мне почему-то кажется, что сообщения о террористических актах — не вранье. Как с любой уткой, должен быть некий верхний предел допустимого обмана. И по времени, и по количеству убитых. Слишком много всего — слишком много мест, где происходили убийства, слишком широко это все распространилось по планете и за ее пределами, чтобы это было шуткой. В противном случае со всех сторон посыпались бы опровержения. Еще кофе?
— Спасибо, больше не хочу.
— Еще чего-нибудь?
— Нет-нет, ничего. Еще один бисквит с медом — и я лопну.
Снаружи дверь номера выглядела совершенно обычно — номер 2100, ничего особенного. Но, войдя внутрь, я воскликнула:
— Джордж, зачем?
— У новобрачной должен быть только такой номер.
— Красиво. Шикарно, я бы сказала. Но зачем тратить такие деньги! Ты и так уже успел превратить деловую поездку в пикник. Но если ты хотел, чтобы ночью я вела себя, как подобает новобрачной, тебе не следовало пичкать меня этими лошадиными бифштексами и такой кучей горячих бисквитов. Я переела, дорогой. Мне стыдно. Я ужасно выгляжу.
— Ты выглядишь превосходно!
— Джордж, милый, не шути со мной, пожалуйста, не нужно, умоляю! Ты ведь давным-давно все про меня понял — тогда, когда я убила полисмена. Ты знаешь, кто я такая.
— Красивая, обаятельная и смелая женщина.
— Не надо. Ты прекрасно понимаешь, о чем я. Ты же профессионал, специалист. Ты раскусил меня, Джордж.
— У тебя усилены двигательные реакции. Это я понял.
— Значит, тебе ясно, кто я такая. Нет нужды скрывать. Меня готовили много лет. Я отлично умею скрывать свои способности, но этому негодяю не следовало целиться в Жанет!
— Не следовало, верно. И за то, что ты сделала, я навечно у тебя в долгу.
— Серьезно, Джордж? Знаешь, мне показалось, что Ян был не в восторге.
— А-а-а… Знаешь, у Яна первая реакция на подобные вещи всегда такая. Житейская, я хочу сказать. Потом он начинает соображать, что к чему. Он ведь пилот до мозга костей — привык мыслить мышцами. Но, Марджори…
— Я не Марджори.
— Да?
— Пора тебе узнать, как меня зовут на самом деле. Мое приютское имя, данное мне в лаборатории. Меня зовут Фрайди. Фамилии, естественно, никакой нет. Когда нужно, я пользуюсь какой-нибудь фамилией, типа «Джонс». Но зовут меня Фрайди.
— Ты хочешь, чтобы я звал тебя так?
— Да, так будет лучше. Этим именем меня называют, когда мне нечего скрывать. Когда я рядом с людьми, которым доверяю. Тебе я доверяю. Или не стоит?
— Мне это льстит. Был бы рад заслужить твое доверие — все-таки я твой должник как-никак.
— Почему, Джордж?
— Ну, это ясно. Мелл Дики вел себя так, что я решил сдаться добровольно, чтобы у Яна и Жанет не было неприятностей. Но когда он взял под прицел Жанет, я дал себе клятву, что потом, когда я буду на свободе, я убью его, — Джордж широко, искренне улыбнулся. — И только я успел дать себе эту мысленную клятву, как появилась ты — эдакий карающий ангел — и сделала все за меня. Так что за мной должок.
— В смысле убить еще кого-нибудь?
— Если захочешь — да.
— Лучше бы обойтись без этого. Ты прав: у меня усиленные реакции — сила, быстрота передвижения, все правда. Так что, в принципе, я привыкла такие вещи делать своими руками, если уж приходится.
— Как скажешь, милая моя Фрайди.
— О, Джордж, ради бога, мне вовсе не хочется, чтобы ты чувствовал себя моим должником! Я тоже люблю Жанет по-своему. Этот ублюдок подписал себе смертный приговор, когда наставил на нее свою пушку. Я сделала это не за тебя. За себя. Так что ничего ты мне не должен.
— Ну ладно. Как скажешь. Фрайди… Забавно. Ты — Пятница, а я, получается, Робинзон? И мы как будто на необитаемом острове… только мне повезло больше, чем Робинзону: ты — женщина, да еще такая красавица…
— Ну так почему же ты не уложишь меня в постель и не позволишь мне отплатить тебе за все? Не делай большие глаза! Я знаю — я не настоящая женщина — и не жду, что ты будешь любить меня так, как любишь свою жену — настоящую женщину. Да тебе и не нужно меня любить. Но я тебе как будто не противна, и относишься ты ко мне не так, как моя новозеландская семья-, как почти все люди относятся к искусственникам. Я постараюсь, чтобы тебе было хорошо со мной. Правда, я могу! Я не получила удостоверения по сексуальной подготовке, но прошла почти полный курс, и я постараюсь.
— Господи, девочка моя, кто же тебя так обидел?
— Меня? Со мной все в порядке. Я просто объясняю, как к этому относится весь мир. Я уже не ребенок, который учится ходить без манежа в приюте. Искусственнице не приходится рассчитывать на нежные чувства со стороны нормального мужчины. И мы оба это прекрасно понимаем. Я уважаю тебя, ты мне очень, очень нравишься. Если ты позволишь мне лечь с тобой в постель, я сделаю все, что смогу, чтобы тебе было хорошо!
— Фрайди!
— Да, сэр?
— Для этого ты не ляжешь со мной!
Тут я почувствовала, что заливаюсь слезами, — редкий случай.
— Сэр, простите меня! — воскликнула я. — Я не хотела вас обидеть, сэр! Я не знала, что так получится!
— Боже праведный, прекрати немедленно!
— Сэр?
— Прекрати называть меня «сэр»! Перестань вести себя как рабыня! Называй меня Джорджем. Если тебе захочется прибавить к моему имени «дорогой» или «милый», как раньше, у меня нет возражений. Или придумай мне какое-нибудь прозвище. Я — твой друг, запомни! А все эти глупости типа «человек», «нечеловек» выдумали невежественные ослы. Все профессионалы отлично понимают, какая это чушь. Твои гены — человеческие гены. Они были отобраны самым тщательным образом. Ты скорее «сверхчеловек», но уж никак не «нечеловек». Кстати, как у тебя насчет способности забеременеть?