Т. 12 Фрайди

Хайнлайн Роберт Энсон

Почему я так решила? Потому что вторая волна опозорила тех, кто стоял за всем этим.

Полевые агенты, даже простые солдаты, стоят недешево. Руководство не бросается ими по пустякам. Обученный, опытный террорист стоит еще дороже — раз в десять дороже простого солдата.

Их жизнь дорога и им самим, и их хозяевам: они обязаны убивать и выходить из игры живыми.

Но кто бы ни стоял за этим спектаклем — он обанкротился за одну ночь.

Значит, это был не Босс.

Но кто стоял за этой безумной и нелепой проделкой, я пока не понимала, потому что

неясно было, кто выиграл. Мой прежний вывод о том, что за «Красным четвергом» может стоять какая-то из крупных корпораций, не казался мне теперь таким уж бесспорным: я не могла поверить, что на службе самых крупных из них — во «Всемирной транспортной», например, — не состоят профессионалы самого высокого класса.

Еще труднее было представить себе, чтобы такую бездумную попытку предприняло бы какое-то из территориальных государств, чтобы завоевать весь мир.

Что же касается организаций, объединяющих оголтелых фанатиков типа «Ангелов Господних» или «Вдохновителей», то для них это и вовсе не было делом по плечу. Хотя все происходящее отдавало фанатизмом, нерациональностью, неразумием…

Но кто сказал, что я должна понимать все на свете?

Наутро после второй волны террора в нижнем городе царило заметное возбуждение. Только я успела войти в салун и направиться к стойке, чтобы поздороваться и потолковать с барменом, как ко мне подлетел незнакомый парнишка — не то контрабандист, не то посыльный — и заговорщицким шепотом сообщил:

— Добрые новости, мисс. Райдеры Рашель набирают команду. Рашель велела мне обязательно разыскать вас и сказать про это.

— Пошел бы ты… — вежливо ответила я. — Рашель не знает меня, я не знаю Рашель.

— Честное скаутское! — возмутился он.

— Поищи дурачков. Ты и скаутом-то не был, и сильно сомневаюсь, понимаешь ли ты, что значит «честное».

— Слушай, подруга, — настаивал он, — я сегодня еще с утра не ел ни крошки! Ну что тебе стоит, прогуляйся со мной до места, тебя же никто не заставляет туда наниматься. Тут близко — улицу перейти, и все…

Он был и правда жутко худой, но вряд ли от голода — в нижнем Виксберге мало кто голодает. Начало половой зрелости — таков был мой окончательный диагноз. Пока я его разглядывала, вмешался бармен.

— Эй, Малыш, прекрати приставать к посетителям! Давно в глаз не получал, приятель?

— Все нормально, Фред, — успокоила я бармена. — Я к тебе попозже загляну.

Я положила деньги на стойку и не взяла сдачу.

— Ну пошли, Малыш!

Контора по найму новобранцев оказалась вовсе не так близко, как обещал Малыш. Мы битый час добирались до нее через кучи грязи и отбросов. По дороге еще двое посильных пытались отбить меня у Малыша. Но я отказалась от их предложений — мне нужно было своими глазами увидеть, как этот бедолага получит свои кровные денежки за то, что привел меня.

Взгляд, которым меня встретила девушка-сержант, сидевшая за письменным столом со списком добровольцев, напомнил мне о старой корове-лесбиянке — той самой, что восседала за стойкой в рекреационном зале дворца президента в Сан-Хосе. Оглядев меня с головы до ног, она буркнула:

— Шлюх не берем, красотка. Но ты тут поболтайся пока, а потом я куплю тебе выпить.

— Заплати посыльному, — сказала я.

— Это за какие такие заслуги, а?

Она повернулась к мальчишке:

— Леонард, тебе же ясно было сказано — бездельников не приводить. Иди отсюда и ищи, что велели.

Я сделала шаг к столу и резко схватила ее за руку. В другой ее руке сразу же появился нож. Делать нечего — пришлось выхватить у нее нож, который я с силой воткнула в крышку стола, и еще крепче сжать ее левую руку.

— Так заплатишь ему или нет? — спросила я строго. — Или пальчик тебе сломать?

— Полегче, ты, — процедила она сквозь сжатые от боли зубы. — Держи, Леонард!

Свободной рукой она открыла ящик стола, вынула оттуда бумажку в два техасских доллара и протянула Леонарду. Мальчишка схватил деньги и убежал.

Я немного отпустила ее руку.

— И это все? За каждого добровольца?

— Все комиссионные он получит, если ты запишешься. Думаешь, мне хоть копейку заплатят, пока я не покажу товар лицом? Так и разориться недолго. Ну ладно, руку-то отпусти. Как я бумаги заполнять должна, по-твоему?

Я выпустила ее руку, и в ней тут же снова оказался нож, острие которого она наставила на меня. На этот раз пришлось сломать лезвие, прежде чем я вернула ей ножик.

— Больше так не делай, пожалуйста, — посоветовала я ей. — Пожалуйста. А сталь-то паршивая. Не «Золинген».

— Стоимость ножа, моя дорогая, я вычту из твоего жалованья, — бесстрастно отозвалась она. — Кстати, ты под прицелом с той самой секунды, как вошла сюда. Кнопочку нажать или как? Может, хватит дурака валять?

Я ей не поверила, но то, что она решила перейти к делу, меня устраивало.

— Валяй, сержант. Слушаю внимательно. Какие у вас предложения? Посыльный ваш мне ничего не сказал.

— Кофе с пирожными и оплата по расценкам гильдии. Премия гильдии. Девяносто дней работы — девяносто дней оплаты. Плата за жилье и обмундирование половинная.

— Негусто. По всему городу вербовщики предлагают оплату по расценкам гильдии и пятьдесят процентов сверху.

(Это был ход наудачу.)

Она пожала плечами:

— Ну не знаю. По-моему, у нас все равно не меньше выходит. Оружием каким владеешь? Учти, неумехи нам не нужны.

— Скажи лучше ты мне, каким оружием ты владеешь, и, клянусь, я научу тебя им пользоваться. Где попробуем? Да, и вот еще что. Где будет работа?

— М-м-м… Сейчас рано об этом говорить. Или ты хочешь поступить в качестве шпионки? Шпионов я не нанимаю.

— Я спросила тебя: где будет работа? Мы пойдем вверх по реке?

— Хорошенькое дело! Еще не записалась, а ей подавай секретную информацию.

— За которую я готова заплатить.

Я достала пятьдесят техасских долларов: пять купюр по десять — и положила веером на стол перед ней.

— Ну, так где работенка будет, сержант? Я куплю тебе хороший новый ножик вместо этого перышка.