Т. 14 Чужак в стране чужой
Шрифт:
— Спасибо, Хэппи Холлидей, спасибо, дорогие телезрители, глядящие на мир глазами NWNW! Почем нынче рай? До смешного дешево! Приходите и убедитесь в этом сами на Елисейских Полях, где несколько дней назад началась продажа застроечных участков для избранной клиентуры. Земля, возникшая на месте, где лишь недавно плескались ласковые волны нашего сказочного Залива, каждому участку гарантировано по меньшей мере восемнадцать дюймов превышения над средним уровнем приливов. Смехотворно малый задаток… Хэппи?.. Да, конечно… пока, друзья, договорим потом — звоните нам по телефону: Залив девять-два-восемь-два-восемь.
— И
— (Они выходят наружу, — сказала Пэтти. — Толпа все еще не заметила Майка.)
— Ну, может, еще и нет, но скоро. Вы видите на своих экранах главный вход великолепной гостиницы «Сан-Суси», по праву именуемой жемчужиной побережья, чья администрация ни в малой степени не ответственна за объявленного в розыск беглеца и все время находилась в контакте с органами охраны правопорядка, что засвидетельствовано в заявлении, только что сделанном шефом полиции Дейвисом. А пока мы ждем дальнейшего развития событий, мне хотелось бы вкратце познакомить вас с некоторыми эпизодами странной судьбы этого пришельца, чудовищного получеловека-полумарсианина, большая часть жизни которого прошла на Марсе…
Ведущий расплылся и исчез, на экране пошли архивные кадры. Давний огненный старт «Посланника», плавно и бесшумно взмывающий к небу «Чемпион», марсиане на Марсе, триумфальное возвращение «Чемпиона», маленький обрывок первого, сфальсифицированного, интервью с «Человеком с Марса»: «А тебе нравятся наши, земные девушки?» — «Ну!» — совсем уже крошечный обрывок конференции в Правительственном Дворце и наделавшее много шума присвоение докторской степени по философии — все это сопровождалось короткими пулеметными очередями комментариев.
— Так что там, Пэтти?
— Майк на верхней ступеньке, толпа ярдах в ста, полицейские не пускают ее на территорию гостиницы. Дюк сделал несколько снимков, Майк ждет, пока он сменит объектив. Все спокойно, без спешки.
На экране появилась толпа, средним планом. Камера медленно пошла слева направо, время от времени останавливаясь на отдельных лицах.
— Как вы и сами, друзья, понимаете, — трещал Хэппи Холлидей, — население этого чудесного города находится сейчас в несколько взвинченном состоянии. Эти люди стали свидетелями странных событий, теперь они настроены более чем серьезно. Их законы были нагло попраны, их Силы безопасности были поставлены в унизительное положение, так что не приходится удивляться их справедливому возмущению. Фанатичные последователи человека, принимаемого многими за антихриста, не остановятся ни перед чем, есть все основания предполагать, что они организуют беспорядки в тщетной попытке дать своему вожаку уйти от законной ответственности. Можно ожидать чего угодно — абсолютно чего угодно!
Голос комментатора изменился, стал срываться на крик:
— Да, он выходит, он уже вышел, он идет к людям!
Изображение переключилось, теперь Майкл шел прямо на камеру. Энн и Дюк держались сзади и все сильнее отставали.
— Вот оно! Вот оно! Мы являемся свидетелями финальной сцены!
Майкл неторопливо приближался к толпе, его изображение в огромном стереовизоре выросло до натуральных размеров, он словно находился здесь, в комнате, рядом со своими братьями по воде. На самом краю принадлежавшей гостинице лужайки он остановился, расстояние между ним и толпой сократилось до нескольких футов.
— Вы звали меня!
Толпа взревела.
И тут в бежавших по небу облаках образовался разрыв, на Майка упал узкий сноп солнечного света.
Его одежда исчезла. Он стоял перед озверевшими людьми, золотой юноша, одетый в одну лишь свою красоту — красоту, от которой перехватывало дыхание, болезненно сжималось сердце. Был бы жив Микеланджело, думал Джубал, он бросил бы все другие дела, чтобы запечатлеть это чудо для не рожденных еще поколений.
— Взгляните на меня, — мягко сказал Майкл. — Я сын человеческий.
Далее пошла десятисекундная рекламная врезка; шеренга девиц лихо отплясывала канкан под веселую песенку:
Налетайте, леди, и хватайте, леди, Умывайтесь, леди, — покупайте, леди, Чудесное, мягкое, нежное мыло! И к тому же, леди, под оберткой, леди, Вы найдете, леди, наш купон, леди. Бесплатный подарок — вот это мило!Экран заполнился хлопьями мыльной пены, плеснул заливистый женский смех, реклама кончилась, и снова пошел репортаж.
— Да будь ты Богом проклят!
Половинка кирпича угодила Майклу прямо в грудь. Он повернулся к бросившему кирпич человеку:
— Но ведь ты сам и есть Бог. Ты можешь проклясть лишь себя — и ты никогда не уйдешь от себя.
— Богохульник!
Метко брошенный камень ударил Майкла чуть повыше левого глаза, хлынула кровь.
— Сражаясь со мной, ты сражаешься с самим собой, — спокойно сказал Майк. — Ибо ты еси Бог — и аз есмь Бог — и все, что грокает, есть Бог — и нет иного Бога.
Еще камень… и еще… и еще… с каждым ударом на теле Майкла появлялась новая кровоточащая рана.
— Услышьте Истину. Вам нет нужды ненавидеть, нет нужды враждовать, нет нужды бояться. Я предлагаю вам воду жизни… — Стакан, появившийся в его руке, сверкал, подобно огненному алмазу. — И вы можете испить от нее, буде того возжелаете, и жить впредь в мире и любви, и преполниться счастья.
Удар камня разнес стакан вдребезги. Следующий камень ударил Майкла прямо в рот.
Его разбитые, сочащиеся кровью губы продолжали улыбаться, он смотрел на людей с нежностью и состраданием; какая-то причуда освещения образовала вокруг его головы золотой, сверкающий нимб.
— О братья мои, как я вас люблю! Испейте глубоко. Разделяйте воду и взращивайте близость без конца. Ты еси Бог!
Джубал шепотом повторил эти слова. На экране пошла пятисекундная рекламная врезка.
— Пещера Кахуэнта! Ночной клуб, где вы можете вдохнуть подлинный лос-анджелесский смог, доставляемый ежедневно. Шесть экзотических танцовщиц.
— Линчевать его! Наденьте этому ублюдку негритянский галстук!
Выстрел из крупнокалиберного дробовика перебил руку Майкла в локте; рука плавно опустилась на прохладную зеленую траву и застыла ладонью вверх, словно поднося невидимый дар.