Та, что меня спасла

Ночь Ева

– Не бойся. Это, я полагаю, муж Таи. Тот самый Гинц. Ему бы уже давно пора здесь быть. Псы небось доложили, что у нас гости.

Аль уходит, а мы остаёмся вдвоём на кухне. Я вжимаюсь в столешницу покрепче. Выдыхаю и поправляю волосы, а затем замираю.

В руках у Лады – пистолет. Откуда только и взялся. Побелевшие пальцы уверенно сжимают оружие. В глазах у неё – синее холодное пламя и решимость. А я замерла, застыла. И время потекло, как в замедленной съёмке – плавно и очень-очень вязко. Как на другой планете. Как в безвоздушном

пространстве.

38. Эдгар

Безопасники позвонили мне сразу, как только на пороге художника гостья нарисовалась. Женщина? Одна из подружек раздолбая-гения?

– У неё глаза – как у вашей жены, – подбрасывает ценную информацию один из охранников.

– Никого не выпускать, – командую я и выезжаю. Сразу же. Неизвестно, что это за родственница с одинаковыми глазами. Я бы никому не доверял. Да я и не доверяю, но внутри у меня – спокойствие. Может, из-за сделки с Варшавиным и разговора, а может, потому что я могу больше не скрываться.

– Ты там каску купи. И бронежилет на всякий случай, – инструктирует меня по телефону Сева.

– Это ещё зачем? – настораживаюсь я. Чтобы лишиться спокойствия, достаточно нескольких слов.

– Чтоб тебя шальным снарядом не убило. Ты в Интернет выходил сегодня? Новостную ленту видел? Местные сплетни читал?

– Не занимаюсь подобной ерундой, – досадую из-за ёкнувшего сердца, – Для этого у меня есть ты и пиар-менеджер.

– Ну и зря, зря, – бубнит он, и не понять, то ли издевается, то ли глубоко серьёзен. – Вы со Снежанной смотритесь очень… э-э-э… аутентично. Достоверно, я бы сказал. Прям глаз не отвести. Так что средства защиты тебе понадобятся – я уверен. Особенно голову береги. Тая уже припасла, наверное, тяжёлую сковородку или скалку.

Я мысленно ругаюсь и награждаю Янышевских самыми сочными эпитетами.

– Ты где слов таких нахватался, умник аутентичный? – пытаюсь снизить градус накала, но Сева на своей волне.

– Там ещё папуля речь проникновенную толкнул в интервью. Ты бы вооружился на всякий случай.

– Моя жена – очень умная и уравновешенная девушка.

– Серьёзно? – Сева ржёт. Судя по всему, он бы и пел, если бы мог: новость, что переговоры с Варшавиным прошли успешно, неимоверно подняла ему настроение. – Мама у тебя необычайно вкусно готовит.

У меня желудок сжимается от пустоты. Я лишь кофе пил литрами. Несчастный голодный муж, заброшенный и тоскующий. Ничего. Сегодня это дурацкое расставание закончится. И это понимание греет сердце. Ради этого я готов и удар по голове вынести. Но вряд ли Тая будет драться. Осталось лишь несколько штрихов подправить и посмотреть на даму с «одинаковыми» глазами.

Безопасники мнутся на пороге квартиры. Та пара, что дежурит в подъезде. У них чёткие инструкции – тормозить мужчин, а в остальном – докладывать мне и мониторить территорию. Девушку я попросил не трогать.

Дверь мне открывает очень довольный Альберт. Солнечные

брызги с него сыплются во все стороны.

– Господин Гинц, – вежливо и по-царски склоняет он голову в знаке приветствия. – А я уже вас заждался. Думал, вы быстрее прибудете.

– Добрый день, господин Ланской, – решил я ему подыграть. – Где моя жена?

– На кухне беседует со своей тётушкой.

На меня ступор нападает от его слов. Тётка пришла в себя настолько, что смогла приехать и беседовать на кухне? Затем я соображаю, что в доме – чужой человек.

– Да, – кивает, глядя на меня, этот Орлиный Глаз, – это не та тётушка, с которой Тая больше десятка лет прожила. Но тоже родственница. Представляете?

Я больше не слушаю его и направляюсь в кухню. И первое, что вижу, – девушку с пистолетом в руках и испуганную бледную Таю с глазами на пол-лица.

– Эдгар! – шепчут её губы, и она пытается кинуться ко мне. Закрыть собой? О, господи…

Но гибкий и невероятно быстрый художник успевает первым.

Он заслоняет меня спиной и одним движением забирает у чужой девушки пистолет. Я так и не успел уловить: то ли она сама ему отдала оружие, то ли он на какие-то точки надавил.

– Лада, ну что ты творишь?

У неё и правда глаза очень похожие. Синие, с густыми ресницами. Но наивности во взгляде поменьше. И чистоты – тоже. И вообще она мне не нравится. Что это ещё за игры с пистолетами? Только за то, что она Таю напугала, я готов сдать её полиции или ещё куда подальше.

– Тихо-тихо, Гинц, лицо попроще, ладно? Она твою жену защитить пыталась. А это вообще – пугалка детская. Правда, очень дорогая и правдоподобная.

Он нажимает на курок. Он лязгает достаточно правдоподобно. Тая вскрикивает, но вместо пули из дула вырывается пламя. Зажигалка. Вот чёрт.

– Так и с мокрыми штанами можно остаться, правда?

Кажется, он единственный, кому всё нравится. Я не собираюсь смягчаться. Что за детский сад? Делаю шаг вперёд. На мне виснет Тая. Ещё одна защитница всех бедных и несчастных.

– Это Лада Бакунина. Родная сестра моего отца.

– Не могу сказать, что приятно с вами познакомиться, – рычу я, прикрывая руками свою девочку.

– Я думала, это отчим, – оправдывается девушка. Глаза у неё виноватые. Но как-то меня не трогает её смущение. – Если я Настю нашла, он тоже не промах. Достаточно за вами понаблюдать, куда вы ездите, где бываете.

– Ну, и как бы вы защищали? Здоровый мужчина в два счёта вас обезоружил бы.

– А, может, и нет, – поводит она плечом и сердито смотрит на Альберта. – Антон – трус, каких ещё поискать. К тому же страдает парой-тройкой фобий. Я никогда бы не сделала ничего плохого девочке. Не для того я спасала её и рисковала собой.

– Лада, – проникновенно смотрит моя жена в глаза тёте, – в следующий раз лучше сопровождай свои действия словами. А то как-то пистолет в твоей руке без объяснений выглядел страшно.