Та, что меня спасла
Шрифт:
– Эх, Олюшка, – гладит отец большой ладонью по тёмным волосам. – Думал, хоть ты её остановишь, но она как паровоз – летит вперёд, никого не замечая. И тормоза, кажись, отказали.
Отцовские откровения Оля помнит тоже чуть ли не слово в слово. Он не любил долгих разговоров, но когда не работал, в редкие часы отдыха, не скупился на любовь. Возился с ней и братом, убирал в квартире, готовил вкусные суп и кашу. Всё то, чего не делала мать.
Она вечно где-то пропадала. Появлялась в доме набегами. Весёлая, красивая хохотушка. Вечно хмельная и всегда добрая. Вот только любви ей, кажется, недодали.
Мать
– Кукушка, – поджимала губы бабушка, что приходила к ним пару раз в неделю, помогала отцу по хозяйству да учила подросшую Олю нехитрым домашним делам. – Как была вертихвосткой, так и осталась.
– Ты мать не суди, – наставлял отец, всё так же прижимая дочь к худой груди. – У каждого свой характер. Она живая, весёлая. Скучно ей со мной, не хватает праздника жизни. Думал, сумею ей дать всё, а оказалось по-другому.
Он тяжело вздыхал. Любил её ровно и безответно – об этом Ольга подумала уже позже, когда подросла и стала больше понимать, что же соединяет мужчин и женщин, что заставляет создавать семью и рожать детей.
А пока она была меньше, ей остро не хватало любви, какой-то защищённости, когда других малышей приходили забирать из садика матери или отцы, изредка – бабушки и очень редко – старшие братья и сёстры.
Бывало, Славка запирал её дома. Оля не боялась. В такие часы для неё открывался удивительный мир, где она была хозяйкой и госпожой, властительницей и королевой. Не принцессой, нет. Это для совсем маленьких девочек, что верят в розовых пони. Ольга была королевой – очень мудрой и важной, умеющей и кота приласкать, и подданных-кукол накормить.
Ей нравилось хозяйничать. Оля любила помогать бабушке и отцу на кухне. Лепить пирожки или чистить картошку. Даже лук нравилось резать, хоть он и слёзы вышибал.
– Девчонка! Курица! – фыркал пренебрежительно Славка, но без страха пробовал её стряпню и даже хвалил, когда у неё получалась яичница с колбасой или хлеб очень удачно поджаривался – в меру, с корочкой золотистой, кубиками аккуратными.
– Почти чипсы! – хвастался он перед друзьями. – Налетай!
Нередко ей приходилось и в мальчишеской компании бывать. Дети, предоставленные сами себе, очень быстро находят общество, особенно, когда в их распоряжение попадает целая трёхкомнатная квартира. Столько всего можно успеть, пока отец на работе!
Оля старалась не высовываться. Сидела тихо в углу с куклами, но чутко прислушивалась, как матерились мальчики, что пытались выглядеть взрослыми. Грустно смотрела, как они курят в форточку, надсадно кашляя, но хорохорясь друг перед другом. Как режутся в компьютерные игры. Иногда и ей перепадало – Славка бывал порой добрым, позволял танк подбить или монстра замочить.
Оля помнит, когда впервые в доме появился Игорь – Славкин новый друг и одноклассник. Ей было пять. Игорю – пятнадцать. Красивый, высокий, спокойный и уравновешенный.
Кто знает, когда в девочке просыпается женщина? Когда созревает желание быть той самой, единственной, неповторимой? Кому-то и в тридцать до этого не дотянуться, а Оля почувствовала себя Женщиной в те самые пять, когда играла в королеву. Когда на пороге их дома появился тот, кто моментально стал Королём.
Игорь. Не похожий ни на кого. Она даже удивлялась: что могло связывать их, таких разных мальчиков? Славка – взрывной и шебутной, вечно чем-то недовольный, и Игорь – надёжный, как скала.
Он никогда не повышал голос, но к нему всегда прислушивались. Лидер. Вожак. Король. Самый настоящий.
Может, это была слепая детская влюблённость, только годы шли, а тайная Олькина привязанность не ослабевала.
Это Игорь нёс её на плече на Последнем Звонке. Колокольчик в руке был слишком большой, и у Ольки быстро устала рука.
– Я помогу тебе, – улыбнулся Игорь и уверенно поддержал её слабую кисть, помогая трезвонить звонко и сильно.
А она улетала от счастья. За спиной у Ольки отрастали крылья. Её Мужчина несёт её на руках. Да, в семь лет она именно так и считала.
А потом Игоря и Славку забрали в армию. Постаревший отец нуждался в лечении и заботе. Бабушка к тому времени умерла. Они остались вдвоём, если не считать мать, что то появлялась, то исчезала. К тому времени она стала больше декорацией, птицей Счастья, что звенела крыльями, махала хвостом, обдавала шлейфом терпких сладких духов и снова улетала по каким-то своим птичьим делам.
Олька стала главной Женщиной в доме. Это были счастливые годы. Нелёгкие, сложные, немного грустные, но всё же в доме царил порядок. Она уже ловко управлялась у плиты, умела готовить нехитрые блюда, справляться с пылесосом и половой тряпкой, ухаживала за отцом и писала Славке послания в армию. Длинные и обстоятельные. Электронные. Будь её воля – строчила бы настоящие, ручкой по бумаге, но так уже никто не делал, и поэтому Олька довольствовалась тем, что есть.
– Вырастешь, учиться пойдёшь, – говаривал отец. – Ты у нас умная, усидчивая, не то что Славка.
Оля соглашалась. Ей нравилось учиться, узнавать новое. А ещё она мечтала, что однажды у неё будет свой Король, а она – его королевой. Он будет её любить, а она будет самой счастливой, рожать детей, следить за домом и радоваться каждому дню. Будущее ей виделось безоблачным и простым.
Игорь и Славка вернулись из армии – красивые, взрослые и самые родные. Ольге было десять. Конечно, кто на мелкого заморыша обращал внимание? У них была своя взрослая жизнь, девочки, танцы, гулянки. Больше никто не брал её с собой. Но она тихо радовалась, когда друзья шумной толпой заваливали в их дом.
Она угощала их домашним борщом и котлетами. А Игорь часто приносил конфеты, гладил по голове и улыбался. Большой и надёжный – ничего не изменилось.
Всё сломалось в один день. Глупо и страшно. И началась совершенно другая жизнь, где не было место придуманному королевству. Тогда она стала взрослой, в одночасье. И никто не спросил, готова ли она к этому в тринадцать лет…
=2
– Папа умер. Приезжай, – эти три слова Оля смогла вытолкнуть из себя и не разреветься. Она не плакала. Может, поэтому внутри всё обуглилось от боли. Наверное, вылей она горе слезами, стало бы хоть на какое-то время легче, но у неё не получилось.