Та, которой не скажешь "нет"
Шрифт:
Если Картель сегодня выиграет забег, у Эйба Карпентера появится шанс реабилитировать себя в глазах султана. В противном случае Эйб распрощается с чистокровными лошадьми Рахима навсегда. И навсегда распростится со своей репутацией замечательного тренера. Скоро все станет ясно. Лошади уже стояли в боксах, готовые ринуться вдоль роковой дуги ипподрома.
— Он должен пробежать хорошо, — заверил Эйб султана.
Рахим посмотрел на него: невзрачное помятое лицо, белесые вьющиеся волосы коротко подстрижены, светло-голубые глаза кажутся почти бесцветными. Они отлично скрывают от всех любопытных мысли своего хозяина. Султан вспомнил Луизу. О Всемогущий, как у этого бесцветного человека могла родиться такая дочь? Восхитительные
— Да, должен, — сухо отозвался Рахим и вновь обратил все внимание на дорожку.
Картель был потомком стайеров-чемпионов. Если его правильно тренировать, конь мог запросто справиться с этим забегом. Картель мог выиграть, но Рахим слабо верил в это. Еще ни одна из его лошадей, отданных в конюшню Эйба Карпентера, не побеждала. Горячие уверения двух лет так и остались словами.
— Рахим, вы поставили на Картеля? — спросила Тильда Карпентер.
Он посмотрел на женщину, гадая, знает ли она о жульничестве мужа. Вторая жена Эйба была толстая, нервная брюнетка. Да, причины для беспокойства у нее наверняка есть, пришло в голову султану.
— Я никогда не делаю ставок, миссис Карпентер. Меня интересует сам процесс скачек, каждый их этап. Мне нравится, когда мои лошади оправдывают свое происхождение.
— О, — произнесла она взволнованно.
Мачеха Луизы. Отец девочки женился во второй раз. Мать Луизы, обосновавшись в Канаде, устроила дочь в дорогой интернат в Штатах. Так, по ее словам, будет легче навещать дочку. Но Луизе самой приходилось навещать свою мать. Отец вовсе забыл о ней. Одинокий, разочарованный ребенок, для которого с разводом родителей рухнул мир. Интересно, что с ней стало? Где она сейчас? На ипподроме Черчилль-Даунс ее не было, он уже высматривал Луизу, надеясь увидеть ее через столько лет. Какой она выросла? Рахим хотел спросить Эйба, но потом передумал, сочтя ситуацию неподходящей. Луиза, эта наивная, чистая девочка, была частью прошлого. Ведь со времени их краткой встречи минуло одиннадцать лет. Если Картель проиграет, она уйдет в это прошлое безвозвратно.
Скачки начались, и зрители взорвались криками. Рахим напряженно следил за лошадьми в бинокль. Комментатор, заглушая возгласы собравшихся, истошно орал, «подогревая» интерес к состязанию. Внимание Рахима было приковано к Картелю, роскошному жеребцу, который в случае победы будет на вес золота. Его бег был своеобразной поэзией в движении. Начальный этап дался ему легко, и нельзя было не любоваться его грациозностью. На завороте дуги ипподрома он был лидером. Рахим подумал, что это произошло слишком рано. Картель шел в отрыве на три корпуса, но его уже начинали догонять понукаемые жокеями жеребцы-соперники. Затем конь заметно сдал, и остальные лошади обошли его. Картель пришел к финишу всего лишь восьмым. Что ж, достаточно престижно, но только не для Рахима. Для него это был чистый провал.
— Рано выдохся, — сказал Эйб Карпентер. Его обветренное лицо ничего не выражало.
— Да, — холодно согласился султан, думая о плохой тренерской работе.
— Хотите пойти со мной и поговорить с жокеем?
— Нет. Я поговорю с ним после скачек.
— Хорошо.
Эйб и его жена ушли, к несказанной радости Рахима. Правда, позже ему все-таки придется вновь встретиться с ними.
— Хочешь, чтобы я сделал это? — тихо спросил Стивен Харди, его старый друг.
Они вместе учились в Гарварде и понимали друг друга с полуслова. Именно Стивен разузнал обо всех махинациях Карпентера, приведших к череде провалов. Документальные подтверждения свидетельствовали о явном жульничестве Эйба. Вершиной его закономерных неудач
— Я сделал промах, выбрав его, и сам разберусь с ним.
Стивен понимающе кивнул. Эйб Карпентер обманул доверие Рахима. В подобных случаях султан брался за дело сам. И не прощал ничего.
3
Луиза помогла своей сводной сестре лечь в постель. Эбби справилась бы и сама, но она очень устала, растратив всю энергию на ожидание, волнения и разочарования. Их было слишком много за день, и они выбили ее из колеи. Как Луиза ни старалась, ей не удалось успокоить девочку.
Эбби провела у телевизора много часов. Она смотрела и старт, и финиш скачек Кубка Кен-тукки-дерби. Увы, ей так и не посчастливилось увидеть султана, который, по ее представлению, должен был быть в экзотическом национальном наряде. Луиза предположила, что он, вероятно, был в европейском костюме. Девочка промолчала: она считала, что настоящий султан непременно носит национальную одежду. Так или иначе, но по телевизору его не показали. В довершение ко всему Картель проиграл. Прекрасно начав забег, он в конце дистанции стал спотыкаться и уступил другим жеребцам. Эбби горько плакала. Она полюбила коня с первого взгляда и отчаянно желала ему победы, несмотря на увечье, причиной которому был именно Картель.
— Мама не позвонила, — всхлипывала девочка. — Она же обещала! Так нечестно!
— У нее сегодня напряженный день, Эбби, — пыталась успокоить ее Луиза. — Ей надо будет сопровождать султана. Возможно, они куда-то уехали.
— Все равно нечестно! — Большие голубые глаза горели негодованием. — Отец тренирует лошадей султана уже два с лишним года. За все это время султан впервые приехал в Америку, а я так и не увидела его.
Луиза подумала, что и ей тоже не довелось встретиться с ним. Просто любопытно посмотреть на него спустя столько лет. Странно, что некоторые детские воспоминания так глубоко врезаются в память, а некоторые исчезают без следа. Она никогда не забудет Рахима ас-Сандалани и его доброту к ней, когда они впервые увиделись на Рождество в Канаде. И хотя она тогда была с матерью, ей было очень одиноко. В то время он был сказочно богатым и чрезвычайно привлекательным молодым мужчиной. Все подруги матери жаждали познакомиться с ним. За всей этой суетой он все же заметил забытого всеми ребенка, съедаемого чувством ненужности, нежелательным последствием первого брака ее мамы. Ребенка, о котором так скоро говорят: «С глаз долой, из сердца вон» — и отсылают в какой-нибудь закрытый пансион. Рахим провел с ней много времени, заставляя поверить в то, что она — личность, которая нужна и интересна всем. Их общение было одним из лучших воспоминаний Луизы.
— Может быть, в завтрашних газетах будут его фотографии, — утешала Луиза сестру.
— Держу пари, нет, — угрюмо отозвалась Эбби. — За всю неделю не было ни одной.
Это было правдой. Странно! Весенний турнир в самом разгаре, все крупные газеты пестреют фотографиями знаменитых гостей. Султан либо не принимал участия в официальных торжествах, либо избегал фотокамер.
— И в Футхорс он не приедет, чтобы посмотреть на других своих лошадей. Папа сказал мне, что он будет лишь в Черчилль-даунсе, на ипподроме.
— Эбби, у султана много лошадей по всему миру. — Она познакомилась с ним, когда он покупал лошадей в Канаде. — Не думаю, чтобы его интересовал какой-то определенный стринг.
Интересно, а помнит ли он ее? Вряд ли. Слишком короткая встреча, да и давно все это было. Чистая случайность, что агент Рахима подписал с ее отцом контракт о подготовке лошадей султана к соревнованиям. Ничего личного тут не было.
— Но ведь он приехал, чтобы посмотреть на забег Картеля, — упорствовала Эбби.