Та, кто приходит незваной
Шрифт:
Оговорился. Вероятно, случайно. По рассеянности.
Но, боже мой, как эта оговорка портила картину Ириного чудесного, совершенного мира…
Потому что Евгений в разговоре назвал ее «Лилей» и даже не заметил, что ошибся.
Ира не стала его упрекать. Закончила разговор, приветливо попрощалась. А потом закрылась на ключ у себя, в своей крошечной, похожей на гроб, гримерной, и беззвучно разрыдалась.
Плакала перед зеркалом и смотрела, как слезы текут по лицу.
Лиля утром
Викуська заходила к ней перед школой и осторожно поцеловала в щеку. Не в ту, в другую.
Той щекой Лиля старательно прижималась к подушке.
Потом, когда все ушли, Лиля встала, первым делом направилась к зеркалу. Увиденное ей не понравилось.
Надо будет замазать синяк тональником. А если заметят — наврать, что упала со стремянки, когда лазила на антресоли. Помнится, лет пять назад она умудрилась свалиться подобным образом. Наверное, и сейчас поверят.
Но как все это невыносимо! Этот удар, прямо в лицо… Пусть не со зла, но кулак мужа словно пробил в душе Лили огромную брешь. И, что хуже, Лиля одновременно испытывала к Сергею жалость. Она чувствовала, как тот раскаивается, как переживает.
Это не могло ее не трогать. До такой степени, что этим утром она едва избежала соблазна нырнуть в его объятия и слить их две отдельные боли — в одну, общую.
Лиля укоризненно покачала головой своему отражению и разрыдалась.
Закрытый показ для своих, для журналистов, или же так называемый «предпоказ» полнометражного художественного фильма «Московская мелодия» (режиссер — Г. Чащин, сценарий — Е. Лазарев, Л. Селуянова, продюсер — Ф. Чепхарьянц) был назначен на середину декабря.
Еще через пару дней фильм собирались крутить во всех кинотеатрах страны.
Этот самый предпоказ особо ничего не решал, являясь в некотором роде больше рекламной акцией. После него ожидались восторженные отзывы приглашенных на просмотр звезд, статьи модных критиков в прессе, на интернет-площадках, рецензии топовых блогеров… Конечно, кое-кто из приглашенных, не исключено, отзовется о новом фильме не слишком похвально. Но это тоже может пойти в плюс, так сказать, «от противного».
Премьере фильма предшествовала мощнейшая реклама — в Интернете, на телевидении…
Все предрекали фильму успех и хорошие кассовые сборы.
Но Евгений все равно волновался, собираясь утром на торжественное мероприятие. Нечто подобное он испытывал и раньше, накануне премьер тех спектаклей, которые шли в театрах по его пьесам.
Но театр — явление камерное, зрителей на спектакле не так много. Сейчас же, в эти дни, почти вся Россия станет зрителем нового фильма, одним из создателей которого являлся он. И публика выскажет либо свое презрительное «фи», либо издаст возглас одобрения.
Евгения даже потряхивало от переживаний. Ира, кажется, совсем не волновалась. Или она не понимала, что именно происходит?
Сына, Ленечку, в этот день отвели на время к подруге Ирины. Конечно, Евгений взял бы сына с собой, но целый день на людях, на ногах… Сын был еще мал для подобных мероприятий. И к тому же возрастное ограничение у фильма — «16+», что ли. Бред вроде бы. Но… В сценарии действительно присутствовала эротическая сцена. Кстати, забавно посмотреть, что получилось…
Еще Евгений волновался из-за того, что сегодня он увидит Лилю. Хотя если думать о Лиле, о том, что Лиля увидит Иру, а Ира — Лилю, что там, возможно, на предпоказе, будет присутствовать и муж Лили, то становилось уже совсем не по себе.
Заказали заранее такси.
Ира выглядела великолепно — темно-фиолетовое, цвета густой марганцовки, мерцающее блестками длинное узкое платье, меховая горжетка из норки на плечах. Декольте, ожерелье с какими-то фиолетовыми камнями, прическа — волосок к волоску. Дама, вернее, девушка времен «сухого закона» в Америке… Хотя, подозревал Евгений, Ирина стремилась выглядеть сегодня потрясающе — не только потому, что предстояла премьера фильма, но и она надеялась, наверное, затмить Лилю. Господи, как это скучно, глупо — заниматься подобной ерундой.
Зазвонил городской телефон.
— Алло? — трубку сняла Ира. Жена теперь все звонки контролировала. — Да, поняла, спасибо. — Она положила трубку и развернулась, шурша шлейфом: — Женя, только что позвонили — такси прибыло. Ты готов?
Под руку они вышли из подъезда. Как назло, столкнулись внизу, нос к носу, с соседом, Арсением. Тот поздоровался, ошеломленно глядя на Иру. Та сквозь зубы произнесла приветствие и, не оборачиваясь, направилась к машине.
— Идиот… — пробормотала Ирина в адрес соседа. Евгения покоробило — как-то нарочито все это было сказано… Или его уже любая мелочь бесила, что бы Ира ни сделала, ни произнесла?
…У одного из главных кинотеатров, что в центре Москвы, неподалеку от Тверской, бурлила толпа.
Небольшой проход, огороженный железными перилами. Телевизионщики, люди с камерами, фотоаппаратами…
Впереди, Евгений заметил, по красной дорожке поднимались, то и дело оглядываясь, молодые, но известные актеры, которые играли в фильме. Крики, восторженные вопли, свист. За актерами вышагивал вальяжно пожилой режиссер из приглашенных зрителей, национальное достояние. Крики и свист усилились.
Еще актеры, на этот раз приглашенные в качестве зрителей. Известный журналист. Писательница. Стайка деятелей шоу-бизнеса. Певица. Певец. Еще кто-то…
Затем наступила очередь Евгения и Иры. Честно говоря, Евгению было все равно, как его появление встретит публика — вряд ли кто знает его в лицо. И вряд ли кто запомнит. Обычно помнили лишь актеров да режиссера.
Но, видно, толпе было все равно, кто там поднимается по красной дорожке.
Опять крик, шум, свист, вспышки со всех сторон.